Томас Рикс - Черчилль и Оруэлл [Битва за свободу] [litres]

Когда Брук все-таки уделял внимание американским военным в своих дневниках, то обычно с оттенком пренебрежения. «Боюсь, американским войскам нужно намного больше подготовки, чтобы от них была какая-то польза», – записал он в феврале 1943 г. [739] Alanbrooke, The War Diaries , 384. . Примерно в это время американские солдаты впервые встретились с немцами в сражении за перевал Кассерин в Тунисе и были показательно разгромлены. «Мы говорим, что американцы бегут, едва раздается выстрел», – иронизировал в своем дневнике Гарольд Николсон [740] Harold Nicolson, The War Years: 1939–1945 (New York: Atheneum, 1967), 347. . Даже Черчилля заставили призадуматься разброд и шатания, продемонстрированные американцами на Кассерине. «Второй корпус армии США потерпел тяжелое поражение и, очевидно, лишился примерно половины вооружений, не причинив сколько-нибудь серьезного урона врагу» [741] Winston S. Churchill, The Second World War, Volume IV: The Hinge of Fate (Boston: Houghton Mifflin, 1950), 733–34. , – сообщил он королю, но закончил оптимистически: «Это храбрые, но не испытанные в боях войска быстро извлекут уроки из своих поражений и будут терпеливо переносить тяготы и совершенствоваться, пока не проявятся их лучшие боевые качества». Брук же даже в мае 1943 г. будет убеждать американцев, что высадка союзников во Франции не может быть предпринята «ранее 1945 или 1946 г.» [742] . ”Meeting of the Combined Chiefs of Staff, May 13, 1943, 10:30 a. m., Board of Governors Room, Federal Reserve Building,“ Foreign Relations of the United States: The Conferences at Washington and Quebec, 1943 (Washington, D. C.: Government Printing Office, 1970), 45. .

Не всегда понимал Брук и жизненную необходимость дальнейшего участия России в войне. В дневнике он сетовал на отправку Сталину нескольких сотен танков и истребителей. «Лично я считаю это полным безумием», – писал он о поставках в Россию [743] Alanbrooke, The War Diaries , 233. . Он не сознавал, что любое снаряжение, помогающее России продолжать сражаться, было бесценно. Критиканствующие подчиненные Черчилля массово страдали недальновидностью. Они не понимали войну так, как он. Так, в октябре 1942 г., в разгар решающей Сталинградской битвы, когда поддержка России имела принципиальное значение, министр иностранных дел сэр Александр Кадоган злорадствовал в дневнике: «В черновом варианте ответа удалось отстоять порядочное кровопускание этим русским» [744] David Dilks, ed., The Diaries of Sir Alexander Cadogan, 1938–1945 , (New York: G. P. Putnam’s Sons, 1972), 484. .

Из Касабланки Черчилль отправился в Египет. Он по-прежнему прекрасно чувствовал себя в гуще военных событий. Однажды в 7:30 во время завтрака в британском посольстве в Каире, готовясь к очередному раунду военного планирования, он отказался от предложенной чашки чая и попросил стакан белого вина, который осушил одним глотком [745] Field Marshal Lord Alanbrooke, The War Diaries , 370. . Когда хозяйка дипломатично выразила удивление, он сообщил, что это его третья порция спиртного за день – утром он уже выпил два стакана виски с содовой. Сибаритство Черчилля, которое никуда не делось даже в стрессовых условиях военного времени, было само по себе произведением искусства. Взять его привычку к нижнему белью из розового шелка [746] Violet Bonham Carter, Winston Churchill: An Intimate Portrait (New York: Harcourt, Brace & World, 1965), 172. .

Он был привередлив в еде – слуги знали, что ни в коем случае не следует подавать ему блюда, весьма многочисленные, которые он не выносил, в том числе сосиски, капусту, солонину и рисовый пудинг [747] William Manchester, The Caged Lion: Winston Spencer Churchill, 1932–1940 (London: Abacus, 1994), 25. . Один подчиненный военных лет подсчитал, что он выкуривает около шестнадцати сигар в день [748] G. S. Harvie-Watt, Most of My Life (London: Springwood, 1980), 53. . «Меня потрясло, что человек может столько курить и столько пить, оставаясь в прекрасной форме», – вспоминала Элеанора Рузвельт [749] Eleanor Roosevelt, ”Churchill at the White House,“ Atlantic Monthly , March 1965, доступно онлайн. .

Примерно через десять месяцев после саммита в Касабланке, в ноябре 1943 г. впервые встретились три военных лидера главных стран-союзниц – Черчилль, Рузвельт и Сталин. (Еще одна, последняя их встреча состоится в Ялте, когда война будет близка к завершению.) Хотя сегодня американцы почти не помнят о Тегеранской конференции, ее результаты будут иметь огромные последствия как для Черчилля, так и для Оруэлла. Премьер-министра она вгонит в долгий период мрачного настроения, писателя и журналиста заставит написать его великий роман.

Для Черчилля тегеранские встречи стали пугающим опытом. Он уделит им почти столько же места в своих мемуарах, что и последующей конференции в Ялте. Тегеранская конференция – подготовка, переговоры, обеды и ее последствия – главенствует в пятом томе его воспоминаний о Второй мировой войне, в котором он заявил, что считал встречу в Тегеране потрясающим успехом, по крайней мере, в военном отношении. Он написал: «Когда мы расстались в атмосфере дружбы и общности непосредственной задачи, лично я, оглядывая театр военных действий в целом, был вполне удовлетворен» [750] Winston S. Churchill, The Second World War, Volume V: Closing the Ring (Boston: Houghton Mifflin, 1951), 405. . Это оруэлловское предложение в современном смысле использования языка скорее для сокрытия, чем для прояснения смысла.

В действительности встреча в Тегеране крайне обеспокоила Черчилля. Он приехал туда с сильной болью в горле. Дальше все катилось по наклонной плоскости. После первого заседания его врач спросил, что случилось. «Случилось чертовски много всего», – буркнул Черчилль [751] Moran, Churchill , 145. . Рузвельт впервые начал вести себя так, как будто в их партнерстве ему принадлежит ведущая роль [752] Warren F. Kimball, ed., Churchill & Roosevelt: The Complete Correspondence, Volume 2: Alliance Forged, November 1942 – February 1944 (Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1987), 596. . Именно в Иране Черчилль понял, что его мечте о доминировании в долгосрочном англо-американском союзе не суждено сбыться.

В мемуарах Черчилль раскрыл два момента, особенно его угнетавших. Во-первых, президент Рузвельт перестал встречаться с ним один на один [753] Robert E. Sherwood, Roosevelt and Hopkins: An Intimate History (New York: Harper & Brothers, 1948), 781. О цвете карандаша: Richard Overy, Why the Allies Won (New York: W. W. Norton, 1996), 246. , хотя со Сталиным виделся. Манерой держаться Сталин представлял полную противоположность Черчиллю. На официальных встречах тройки он выглядел совершенно спокойным, курил и удовлетворенно поигрывал толстым красным карандашом.

Во-вторых, на маленьком торжественном обеде [754] Warren F. Kimball, ed., Churchill & Roosevelt: The Complete Correspondence, Volume 1: Alliance Emerging, October 1933 – November 1942 (Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1987), 206, 642. Elliott Roosevelt, As He Saw It (New York: Duell, Sloan and Pearce, 1946), 190. Сталин назван хозяином на этом обеде в кн.: Jon Meacham, Franklin and Winston: An Intimate Portrait of an Epic Friendship (New York: Random House, 2004), 258. «Причесанная» версия случившегося на обеде, вообще не упоминающая о вмешательстве Эллиота Рузвельта в разговор: U. S. Department of State, Foreign Relations of the United States: The Conferences at Cairo and Tehran (Washington, D. C.: U. S. Government Printing Office, 1961), 552–55. для троих переговорщиков и лишь семи других официальных лиц Сталин позволил себе макабрический юмор, подкинув мысль, что 50 тысяч немецких офицеров придется казнить по окончании войны. Черчилль с возмущением ответил: «Британский парламент и общественность никогда не потерпят массовой казни… Советам не следует заблуждаться на этот счет».