Пегги Касерта - Вместе с Джанис

— Что это? — услышала я голос Кимми.

— Откуда мне знать? — ответила я. — Это кем–то оставлено для тебя.

— Ну-у, — протянула Кимми, слегка поджав губы. — Что за шутка, кто–то забыл ковёр, не она ли?

Я прикусила язык, чтобы не рассмеяться. Я вышла, а она, развернувшись на каблуках, направилась в кабинку. Тут раздался её громкий грудной выдох, так как она, видимо, сбросила тяжёлую ткань и увидела Триумф. Она обернулась ко мне, совершенно оттаяв. И секунды не прошло, как вся её психологическая броня была сброшена.

42

— Ого! Родная моя! — воскликнула она. — Ты его купила для меня?

Я кивнула.

Она бросилась ко мне и стала целовать, но отстранилась, когда заметила, что на нас смотрят посетители. С минуту она преданно, влюблённо и с благодарностью в глазах смотрела на меня, затем вскочила на этот чёртов байк и завела мотор. Двигатель взревел раза два–три, и она рванула прямо к входным дверям. Я подумала, что с полдюжины вешалок уж точно она снесёт с собой, но не тут то было, она лезвием ножа проскользнула через входные двери, как если бы выполняла этот трюк ежедневно всю свою жизнь. Я только успела услышать, как взревел под ней её железный конь. И вот она уже на середине Хайт–стрит, вычерчивает круги, один меньше другого.

— Ты сумасшедшая, мать твою! — завопила я, подбегая к дверям. — Ты убьёшься!

— Чёрта с два, — расплылась она в такой улыбке, что ещё немного и щёки её окажутся на затылке. Она развернулась и направила свой Триумф прямо на меня, остановив его буквально в полуярде от входных дверей, где стояла я.

— Как думаешь, по этой улице, мать её, ездят когда–нибудь машины или грузовики?

Она была перевозбуждена, но тут же напустила на себя серьёзный вид.

— Ну, давай же, цыплячий помёт, — проигнорировав мои слова, произнесла она. — Запрыгивай, и я покажу тебе, как, чёрт возьми, по–настоящему объезжают этих чёртовых матерей.

Я вскочила позади неё, трусливо озираясь. В несколько секунд мы с рёвом промчали всю нашу Хайт–стрит. Только мы развернулись около Оука, как проехали мимо Джанис в её полуразваливающемся белом Санбиме с открытым верхом с небрежно накаряканном названием группы по обоим бортам: «Big Brother and the Holding Company».

43

— И–и–исуси-и-и! — вскричала Джанис, когда мы остановились рядом с ней на красный. — Откуда, чёрт возьми, у вас такая штука?

— Пегги купила мне, — обернулась Кимми, обнимая маня руками и светясь от счастья.

Я посмотрела на Джанис. Она переводила взгляд то на Кимми, то на меня, в какой–то момент мне показалось, что её широкая улыбка разорвёт края губ.

— Помереть, не встать, — произнесла она, пытаясь отойти от первого шока.

Зажёгся зелёный, и мы понеслись в разные стороны. Почудилось ли мне — Джанис ревнует меня? Но и когда она стала чаще заглядывать ко мне в магазин, я не придала этому значение. Спустя месяц или около того она переехала в коммуну прямо напротив, через улицу, так что её посещения не казались чем–то необычным. Она жила там, по крайней мере, некоторое время с Кантри Джо МакДональдом, чья рок–группа, Кантри Джо и Рыба, занимала примерно то же положение (плывя навстречу общему коммерческому потоку), что и Старший Брат. Кантри Джо со своей группой были лучшими музыкантами, чем парни из Старшего Брата, но и они не продвигались ни на шаг вперёд. Время шло не в его пользу. И очень может быть, что именно по этой причине он доставил Джанис столько неприятностей и что именно поэтому он не стал оставаться с ней дольше, чем на несколько ночей.

Случилось так, что я пересеклась с другим парнем из их коммуны, Брюсом Хеллмером, и у меня был повод часто там бывать. Иногда проходя мимо комнаты Джанис, я видела, как из–под одеяла торчали ноги Кантри Джо. А иногда она там была одна, курила, или просто пялилась в потолок. Часто она приглашала зайти, поболтать, но болтать намерения у меня не было — я спешила упасть в объятия моего сладенького милого дорогого семнадцатилетнего Брюса, комната которого была как раз напротив.

44

Мириться с этим Джанис не стала. Всё чаще она навещает мой магазин, чтобы выговориться или выплеснуть на меня свои беспокойства. И я решила пригласить её на посиделки, устраиваемые мной и Кимми в ближайшую субботу, и попросила привести с собой Кантри Джо. Это был не более чем приятельский жест вежливости. Я была почти уверена, что в этот вечер они с Кантри Джо где–нибудь выступают вместе. К моему удивлению, они нарисовались оба, и я испытала похожее неудобство, которое почувствовала, когда мы с Кимми встретили её на светофоре.

— Ну как, Джо, они тебе? — произнесла Джанис, после того как я буквально за шиворот вытолкала Кимми им навстречу, выдавив из себя слова любезных приветствий. — Разве они не клёвые?

Последовали комплементы, но глаза Джанис заставили меня почувствовать нечто большее. И снова я не придала этому значения.

«Простой обмен любезностями», — подумала я тогда.

Продолжая поддерживать светский разговор, мы рассказали, что в восторге от её пения. Мы действительно были её верными поклонницами, а она была по–прежнему голодна до людей, которым нравилось всё, что бы она ни делала.

Посиделки прошли без приключений и плавно растворились в рабочих буднях наступившей недели, и я не стала напрягаться о возможности каких–либо чувств ко мне со стороны Джанис. Но сейчас, когда я вспоминаю подробности тех событий, должна сказать, что один из работяг из моего бутика стал замечать, что Джанис каждый раз как заходила к нам, приглашала меня к себе.

— Пегги, думаю, вы ей нравитесь, — сказал мне однажды утром продавец, когда Джанис ушла. (Стоит заметить, что он был голубым.)

— Конечно, — ответила я. — Мы уже давно знакомы.

— Нет, — возразил он, не решаясь продолжить и боясь не обидят ли меня его слова. — Я имею в виду нечто большее. Я чувствую, когда кому–то действительно кто–то нравится.

— Брось, — сказала я, начиная раздражаться. — У тебя просто разыгралось воображение.

— Такому маленькому гадкому цыплёнку, как она, обязательно нужно в чём–то выразиться.

— Сомневаюсь, — сказала я, желая прекратить этот разговор. Он стал мне досаждать.

— Думаю, я знаю Джанис, — ответила я, — и она, похоже, совсем не интересуется цыпочками.

45

«Боже, — подумала я. — Джанис? Хочет меня трахнуть? Этот уродец Джанис? Которая ни о чём другом не говорит, как об утюжении Хайт–стрит в поисках какого–нибудь парня, любого парня, который бы трахнул её и вывел бы из состояния отчаяния? Все разговоры только об этом, да ещё об этих из Старшего Брата, да как она собирается сплести себе бусы или то, как она носит одежду, не снимая, и не в состоянии купить себе новую?»

Уверяю тебя, я не раз испытывала эти разноречивые, тяжёлые чувства, связанные с ней. Но ещё чаще я слышала от неё рассказы о всяких неряшливых молодчиках, с которыми она знакомится ради одного перепиха. И сколько сочувствия я растратила, слушая её жалобы на симпатичных студентов, которые отшивали её, едва взглянув. И я видела её опущенность в том, какую неопределённую боль чувствует каждая женщина, когда любит кого–нибудь, а он отмахивается от неё, как от назойливой мухи, внося сумятицу в её голову.