Пегги Касерта - Вместе с Джанис

Вот такое оно было, это начало 1966 года. Район Хайт вырос из безликой колонии из каких–нибудь двадцати уродцев до авангарда, который все скоро будут называть субкультурой. Остался год до того времени, когда глупых туристов начнут пачками привозить сюда на экскурсионных автобусах, крикливых, суетливых, обвешанных своими Кодаками. Но ты уже чувствовала пульс во всём, что происходило вокруг нас. Здесь зарождались новые музыкальные направления, новые формы выражения — находящимися ещё в бедственном положении новыми рок–группами, такими как Аэроплан Джефферсона, Благодарный Мертвец, Кантри Джо и Рыба, ищущих своих собственных путей, а так же и Старший Брат и Держатели Акций.

Джанис я почти не видела в том году. Однажды я пересеклась с ней в Панхендл–парке, где она выступала со Старшим Братом, да ещё в каких–то крошечных клубах, разбросанных по всему Сан–Франциско. Но чем чаще стали говорить о ней, тем реже мне удавалось её увидеть. Но всё же, Судьба нас сталкивала, и раз от раза наши встречи становились всё ярче. Однажды, примерно с месяц, как я увидела её впервые в Матрице, она забрела в мой магазинчик и, узнав меня, слова понеслись со скоростью миля в минуту. Но чем я могла помочь ей? Просто хотелось сделать ей что–нибудь приятное, она казалась такой потерянной, одинокой. Казалось, звук моего голоса ей был так же важен, как для другого сочный кусок мяса.

Не прерываясь, она рассказала мне, как тяжело достаётся ей в Старшем Брате, чёрная пахота, репетиции, поиск себя как солиста. Мне вспомнились разговоры некоторых моих подруг о ней, что они замечали что–то странное в её поведении. И тут она, приблизившись ко мне, взяла обе мои руки в свои. То ли придав особое значение этому, то ли для жеста, она отпустила одну из моих рук. Затем, вместо того, чтобы снова взять её, она легонько прикоснулась к ней и стала поглаживать мои пальцы.

38

У меня уже был прежде опыт со всякими женскими штучками, но что–то особенное удержало меня, чтобы не отстраниться, хотя… со стороны все эти её прикосновения, её поглаживания выглядели довольно фамильярно. Чувствовалось что–то девственно чистое во всём, что она делала. У меня и мысли такой не было, что она мне подходит. Я только подумала, ну, вот ещё один уродец, ещё одна маленькая хиппи, которая умирает от недостатка человеческого внимания. (В то время я носила строгие костюмы пек–н–пек или сшитые на заказ небольшие итальянские шортики с обязательными туфельками на шпильках.)

Несомненно, Джанис была осведомлена уже о моих наклонностях. Как–то в том году она разговорилась с Питером Альбином, он тогда играл на гитаре в Старшем Брате. Альбин часто встречал меня с Кимми на Хайте, и наш вид его очень интриговал. Вот он и спросил Джанис:

— Э, что не так с этими двумя цыпами? Они, что, лесби?

— Не знаю, чел, — поспешила она его прервать. — Не знаю, да и знать не хочу. Ну, а что, если и так, то, что тогда? Они клёвые дамочки, как я вижу. И что это меняет?

Но в тот раз она вошла в магазин, по причине, которую мы никогда уже не узнаем. Перед тем как уйти, она взглянула на пару джинс, которые ей, видно, приглянулись. Она потрогала ткань, погладила, как если бы они были сшиты из самого редкого в мире шёлка. Я бросила взгляд на всё те же самые грязные, потёртые, линялые джинсы, в которых она была в Матрице месяц назад, и покачала головой.

— Эй, — бросила она. — Не могли бы вы оставить эти для меня? Я скоро получу денег и приду за ними.

39

Эти чёртовы джинсы стоили всего каких–то семь долларов. Я не могла поверить, что может найтись в мире человек, для кого трудно наскрести такую небольшую сумму. Но вот, такой человек стоял передо мной, и я чуть не разревелась.

— Слушай, — сказала я. — Можешь забрать их сейчас.

— Всерьёз? — спросила она, ещё не веря, что кто–то может отнестись к ней с вниманием. — Могу прямо сейчас?

Я утвердительно кивнула, восхищённая её безыскусной простоте.

— Позже я обязательно заплачу, — сказала она, проявляя чувство гордости, с которым мне ещё придётся очень близко познакомиться. — Позже я обязательно за них заплачу, когда получу деньги. Клянусь.

— Нет, что ты, не надо, — ответила я. — Мне так понравилось как ты поёшь, тогда, в Матрице, что позволь мне сделать тебе подарок.

Много позднее оказалось, что она навсегда запомнила этот пустяковый жест внимания с моей стороны. Но тогда, она просто улыбнулась и, вновь меня поблагодарив, исчезла на Хайт–стрит, растворившись в потоке хиппи, дрейфующих по течению жизни.

40

Оставшаяся часть 1966 года начала ускоряться и проходить мимо нас, дни растворились и быстро переливались один в другой, как это всегда бывает у влюблённых. Мы с Кимми не скрывали своих отношений, и Кук полностью уяснил для себя картину, в которой, как я понимаю, мы с Кимми — две половинки целого, и что два человека могут полностью подходить друг для друга сексуально. И пока мы были верны друг другу, никаких других женщин у нас не было, парни в счёт не шли, и неважно сколько их было, обманутых, снёсших нам голову, или просто на один пересып. Среди тех парней, которые перебывали в постели Кимми за тот год, одного я запомнила особенно, Билл Кобурн, юноша, косящий под хиппи. Запомнила потому, что был он из очень известной семьи в Пеббл—Бич, и, как мне говорили, обладал вторым контрольным пакетом акций Истман—Кодака. Думаю, я спала даже с большим количеством парней, среди которых могу выделить Марти Боллинса, художественного руководителя и сердце рок–группы Аэроплан Джефферсона. После него у меня был Билл (хоть убей, не вспомнить его фамилию), барабанщик другой рок–группы, Благодарный Мертвец; и Вес Вильсон, пионер психоделического плаката; и, по крайней мере, ещё с полдюжиной других спала.

41

Но ни я, ни она, никто из нас не спал с другими женщинами. Мы так были увлечены друг другом, что даже мысль об этом была невозможна. Другими словами, это была та редкая связь, при которой просто нет места кому–то другому. Мы думали только об одном, как сделать друг друга счастливее. Нам очень нравилось делать разные мелкие подарки. Но однажды мне захотелось большего. Я слышала, что Джоан Баез в своё время подарила Кимми мотоцикл, и мне страшно захотелось увидеть её, мчащуюся по шоссе. Слышала, что Кимми попала в аварию почти сразу, как прервался их зыбкий роман. Мой бутик, на углу Хайт—Ашбери процветал, популярность его росла с каждым днём, и дела шли всё лучше и лучше. В банке у меня на счету лежало пять тысяч долларов, и я решила купить Кимми новёхонький Триумф-500 в виде сюрприза.

«Что за чёрт, — подумала я. — Это всего лишь деньги, а он сделает мою половинку чуть–чуть счастливее».

Триумф мне доставили прямо домой, и я спрятала его в одну из примерочных, в самом дальнем углу магазина. Не прошло и двух часов, как его привезли, пришла Кимми развязной походкой меднозадой львицы. Я сказала, что для неё лежит какой–то пакет во второй примерочной. Я предполагала, какая последует реакция, поэтому сказала, что выйду ненадолго, нужно проверить и переложить на уличном прилавке джинсы.