Пегги Касерта - Вместе с Джанис

— Не у него одного есть оружие. Знаешь, я хочу, чтобы ты пошла вместе со мной.

— Я не хочу в это влипать, — ответила я. — Тем более, если ты намереваешься кинуть этого человека. Это будет…

262

— Я хочу не только кинуть его, я хочу его убить.

— Не впутывай меня, — по–прежнему твердила я, помня, что мне нужно ещё отвезти Дебби домой и вернуться за Сетом и теми двумя парнями.

Но я так и не заехала за ними. Я кое–что вспомнила, пока Сет говорил о Джордже. Номер телефона нашего поставщика был записан и у неё, и у меня, в наших гостиничных книгах звонков. И пока было ещё не поздно, пока копы ещё не начали задавать вопросы, нужно было что–то срочно предпринять, чтобы этот день не стал ещё хуже, чем уже был.

Мы с Дебби выписались из гостиницы и поехали к одной из знакомых ей девиц–лесби к ней домой на самый восточный конец бульвара Сансет, неподалеку от больницы Горы Синая. До рассвета проговорили о смерти Джанис. Ненадолго вылезли из своего убежища позавтракать в Голодном Тигре в компании близких друзей Джанис и её лос–анжелесских товарищей и, вернувшись в дом нашей подруги, проспали весь день. Накануне я твёрдо решила со смака соскочить. Я боялась умереть.

«Если он убил Джанис, такое же могло случиться и со мной. Её организм был сильнее моего, и выдерживал гораздо большие нагрузки. В любой момент это могло произойти. Если она сломалась, то я и подавно, а ставки, — убеждала я себя, — были слишком высоки».

Проснулась я в конце дня, был понедельник 5 октября 1970 года, проснулась от жгучего желания подкрепиться.

В шесть мы с Дебби обедали уже в другой ресторан на Стрипе, у Сирано. Оттуда я и позвонила Джорджу.

— Думаю, ты уже видел заголовки газет, — сказала я.

— Да. Просто не могу в это поверить. Не знаю, что и сказать. Ума ни приложу, зачем она это сделала, — сказал он, уверенный, что Джанис умерла от передозировки.

— Слушай, — сказал он. — Сегодня вечером со мной хотел встретиться Сет. Не знаешь, что он хочет мне толкнуть?

— Ничего не знаю об этом, — ответила я.

263

Они встретились у Барни, но уже ближе к ночи, и сразу после этого Джордж, вдруг, собрался и на две недели куда–то уехал из города. Но почему Сет с такой злорадной усмешкой воспринял это известие, я узнала только много позднее — он, как оказалось, заранее смешал кокаин с пудрой в пропорции один к одному, чтобы нагреть Джорджа на тысячу долларов.

А я, к тому времени как они встретились, успела проваляться на полу в доме приютившей нас её подруги–лесби, выгнувшись наподобие смятой проволоки раздираемая судорогами, как потом рассказали, в полной отключке.

264

Джанис, всё уже позади, лучшие годы моей жизни, всё, что у нас было с тобой. Уже никогда у тебя не будет возможности, какие бы чувства не возникли у меня к нему, найти счастье, ведь ты определённо нашла бы его с Сетом. Ты никогда не услышишь окончательный отпечаток твоей новой пластинки, Pearl, и не увидишь, ты сама уверяла меня в этом, как она взлетит на самую вершину мира. У тебя никогда уже не будет времени подумать, как лучше истратить миллион, или даже больше, который ты сделала, или те бесчисленные миллионы, которые смогла бы сделать. У нас никогда не будет уже случая продолжить, разжечь и перезарядить наши отношения, после одного единственного уикенда, вновь проведённого вместе перед самой твоей смертью. И в этом мы не сможем обвинить никого, кроме самих себя. В особенности меня.

Я должна была следовать тому, что Николас фон Хоффман вынес в подзаголовок своей книги: «Дети наши родители предостерегают». Я оставалась «чистой» целых три недели после твоей смерти. Лишь недавно, после того как перешла точку, где я выяснила, что мне нужен героин, чтобы обрести себя, и испытала бездонное состояние, в котором неважно сколько смака я впустила себе в руки, этого не достаточно, попытайся я соскочить с помощью метадона.

265

Прошло уже много времени, как я потеряла свой бутик. Все оставшиеся деньги, от тех девятисот тысяч, которые я сделала за шесть лет — около тридцати тысяч, да дом в Стинсон—Бич, да пара старых дорогих автомобилей. По разным причинам, я почти растратила весь остаток. И как если бы мы были расписаны, мы с Кимми продолжаем оставаться вместе, несмотря на то, что она встречается с другими дамами, а я — с Дебби. Отношения между нами не стали лучше, чем были в то лето, когда ты умерла.

Шесть месяцев спустя после твоей смерти, выбитую из седла и одурманенную героином я дала себя соблазнить Сету Моргану, несмотря на то, что всё ещё помнила о том отпоре, который он получил в ту ночь в Лендмарке. Только не спрашивай меня почему. Я вижусь время от времени с Сэмом Эндрю, Майком Блумфельдом и с Крисом Кристоферсоном, который снова прибился к моему берегу, но мне понадобилось много времени, чтобы затащить его в постель ещё раз — и меня постоянно накрывает меланхолия, читая о нём, слыша или видя его.

Не упустила ли я что–нибудь? Ах, да — Великая Субботняя Гулянка, которая может стать долгим рассказом о тебе, как это бывало, было и будет. Сгущая краски, выделяя суть, скажу, что Великая Субботняя Гулянка означает лишь то, что мы все запрограммированы, и наши судьбы предопределены веруя, что в субботний вечер решается всё. И ждёшь, или бежишь за кем–то, или предвкушаешь, или же надеешься — и молишься, даже если не веришь в Бога, чтобы свершилось самое главное в твоей жизни в этот субботний вечер. И, конечно же, почти всегда ничего не происходит. Но даже в те редкие моменты жизни, когда всё же это свершается, приходит вечер понедельника и ты так занята бессмысленными делами, что тебе некогда осознать произошедшее с тобой, и только тогда понимаешь, когда оно безвозвратно теряется.

266

Воспоминания, как боль, уходят. О белых ночах с тобой, о телефонных звонках, о сотнях из тех, которые я получила после твоей смерти со всего света — два из них от пары давнишних подруг по Хайту, одну из них я даже не смогла узнать по имени. О вечеринке устроенной тобой заранее, на которую ты по прихоти своей оставила две с половиной тысячи долларов ещё задолго до своей передозировки, в которую всё ещё многие верят и думают, что ты убила себя нарочно.

Она прошла в местечке с названием Lion’s Share в Ансельмо, в Калифорнии. Играли Старший Брат и Держатели Акций. Присутствовали — Гроссман, твоя сестра, но не брат, Нойуирт, Кук, Кристоферсон, Линдал, Линда Гравенитис, мы с Кимми и ещё семьдесят пять человек разного народа, все напились, обкурились, танцевали, плакали, предавались воспоминаниям. До сих пор твои простыни из варёнки висят задником на выступлениях Старшего Брата, хотя кто–то, может, подумает, что это слишком сентиментально.

Всё уходит или забывается. Кроме одного. Незадолго до этой вечеринки я столкнулась с Джонной, которую знала почти также долго как тебя. Мы разговорились о тебе, и я спросила её о том, кем я была недавно, и кем, возможно, уже никогда не буду.