Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

В то время, похоже, девочки были доступны везде, и ничто не могло меня остановить, или, так или иначе, я так думал. Моей второй пламенной страстью была жена шахтёра, к этому времени я стал настолько самоуверен и нахален — что откладывать ни в малейшей степени не желал.

— Во всяком случае, — объясняла она мне, — он работает в ночную смену, а днём отсыпается.

Великолепная возможность гулять на стороне.

Смуглая шатенка, гибкая как лань, приятной наружности, гордая своей фигурой, давшей жизнь своему первому ребёнку. Входя, она сразу задирала свой свитер и начинала, глядя на меня через всю комнату, ласкать свою грудь со словами: «Тебе нравятся они, не правда ли они привлекательны?» Но я не отвечал — я действовал, секунда — и я зарывался в них. Она приходила на мои концерты, а когда торопилась домой к тому времени как просыпался её старик, то наклонялась для меня прямо на заднем дворе во время антракта или даже на остановке автобуса. Она по–своему запомнилась мне, и я многое почерпнул из общения с ней. Она была очень красива, и я понимал, где–то между строк — очень опасна. Но тогда я не брал ещё в расчёт, что значит брак для двух людей, не то чтоб я этим не интересовался, я просто ничего об этом не знал, и настало для меня время, когда я получил свой первый «большой урок».

Она сводила меня с ума до такой степени, что хотя кругом было полно цыпочек — стоило протянуть лишь руку — везде я искал только её. Так и случилось в тот вечер. Она предупредила меня, что в четверг у её старика выходной, и они пойдут потанцевать в Рекс, в приморской части города, на самом берегу залива Уитли. Но я всё же приполз туда. Мне просто необходимо было её видеть.

Только я вошёл, как наткнулся на Рыжего Алекса.

— Ой–ой, она уже здесь, — сообщил он, — я имею в виду ту брюнеточку, с которой ты, как я заметил, всё время уединяешься, верно?

— Да, ты верно вычислил.

Но он прервал меня и, наклонившись ко мне, сказал:

— Она здесь со своим стариком.

— Да, э… ничего нового, я знаю, она замужем, а что?

— Да то, что замужем на все сто. Он работает в том же забое, что и мой брат. А он–то тебя хорошо знает. Будь осторожен. Я тебя предупредил, — сказал мне Рыжий Алекс, погрозив пальцем.

Впервые я не на шутку перепугался и нервно оглянулся, в то время как Алекс дружески хлопнул меня по плечу.

Под красным огоньком над дверью в дамскую комнату увидел я её, в вечернем фиолетовом платье, настоящую сердцеедку, каждым дюймом своего тела. И тут я поймал её взгляд, на мгновение обернувшись (она придержала качнувшуюся в её сторону дверь) и блеснув огнями своих карих глаз. Я вскочил со стула и направился прямо к ней.

— Знаешь, мой старик здесь.

— Он? Но тогда почему ты преследуешь меня?

— Я не преследую тебя. Ты не хочешь со мной говорить, потому что мой старик здесь?

— Почему… что ты такое говоришь, о чём ты… ты хочешь сказать, он не догадывается?

— Он и не догадывался. Я вчера сама ему сказала.

— Ты… что ты…?

— Мне пришлось ему рассказать, Эрик. Я не могу продолжать так. Он здесь и хочет увидеться с тобой.

Я оттолкнул её в сторону, понёсся опрометью вон и выбежал на берег. Холодно. Под ногами мокрый песок. Я повернул на пляж, и вдруг передо мной возникла огромная мужская фигура.

— Вот ты где!

Я замер.

— Так это ты, тот самый чудак, который всё время поёт в клубе Downbeat в Ньюкасле?

— Да, это я. Ну и что?

— Хорошо, — его голос помрачнел. — Я слышу, ты хорошо знаком с моей госпожой. Знаешь, вот с той птичкой в фиолетовом, да–да с той, с которой ты только что говорил, пока не сбежал.

— Ну, положим, я не знал, что она замужем.

— Врёшь.

— О, нет, нисколько, — начал было я, но тут же понял всю безнадёжность этого — я был намертво схвачен огромной красной лапищей.

Один Бог знает, что говорят в такой ситуации. Гробовое молчание. Я ждал, ожидая, что вот грянет ливень на мою голову, или ногой в пах, или моя челюсть слетит с моего лица — всего.

— Слушай, дружок, — сказал он срывающимся голосом, — пожалуйста, не забирай её у меня, просто — не потакай ей. Я знаю, она — дикая штучка, но я люблю её, она — единственное, что у меня есть.

Я повернулся и посмотрел на него, огромные кулачищи он сжал так, что побелели костяшка пальцев. Что ж до меня, я страстно желал только одного: поглотили бы меня пески, или набежавшая волна смыла бы меня в море. Потрясённый его искренней простотой я сгорал со стыда.

И с того самого дня я обнаружил в себе нечто новое — уважение к чувствам другого мужчины.

*

Однажды, это было в 1958 году, в обеденном перерыве в колледже раскрываю свой любимый журнал, «Джазовый ежемесячник». Листая страницы, подскакиваю от радости, увидев нечто, что ждал многие годы. На джазовом фестивале в Антибах будет выступать ни больше, ни меньше как сам Рэй Чарльз со своим оркестром. Не верилось. Он будет там этим летом вместе с Рэйлетс и оркестром! Где достать денег и как туда добраться! Фестиваль состоится как раз в середине моих летних каникул, так что со временем порядок, да и денег я кое–как собрал. На встречу с Рэем Чарльзом я вышел из дома с «узелком» за плечами. Билет я купил по почте, воспользовавшись купоном в журнале. Я отправился в путь, о котором даже не думал и мечтать. Годами с проигрывателя не сходили ни «Рэй Чарльз в Ньюпорте», ни «Фестиваль в Атланте». Теперь же этим жарким летним вечером я шёл на юг увидеть Рэя Чарльза «живьём». Слишком всё это фантастично.

Автостопом пересёк Канал, и понял, если и дальше буду продвигаться стопом, то времени мне не хватит. Мне оставался один день, чтобы добраться до южного побережья. На следующий день было бы уже поздно. Подвезти меня никто не брался. Я даже себе плохо представлял, где нахожусь. Концерт в субботу, а наступила уже пятница.

Весь вечер я провёл на каком–то старом железнодорожном вокзале, закутавшись в свой мешок. В полночь подъехала машина. Француз вышел на перрон, огляделся и, видимо, понял что опоздал. Я подскочил к нему, оказалось, он даже не знал в какую сторону ему ехать. На ломаном французском, я пытался ему помочь, водя пальцем по карте. Похоже, нам было по пути. Как мог, я ему объяснил, что мне тоже нужно ехать, но брать меня он не собирался. Я так разошёлся, что уцепился в него мёртвой хваткой, кричал, визжал, даже начал угрожать ему.

— Окей, окей, — сказал он, — miu едет.

Я схватил свои вещи, вскочил в машину и мы снялись с места. Но я уже понимал, что времени у меня не оставалось. В Антибы я добрался к самому финишу. Рэй Чарльз уже давно упаковал свои вещи и уехал.

Вот так, свой шанс увидеть величайшего новатора и исполнителя на музыкальном поприще, обожаемого мною, я и упустил.

Развернувшись, отправился в обратный путь стопом до Парижа. Я был одиноким здесь английским подростком и языка не знал. Париж по–прежнему манил, как и тогда, когда я был здесь со своими родителями. Я уже видел этот прекрасный город с легкодоступными американскими пластинками. Но теперь Париж был весь в огне политических демонстраций.