Герхард Шредер - Решения. Моя жизнь в политике [без иллюстраций]

27 сентября 1998 года — день выборов в четырнадцатый германский бундестаг. С раннего утра мои мысли крутились вокруг того, с чем, возможно, придется столкнуться. Я очень нервничал и вовсе не был уверен в исходе выборов, хотя шансы казались неплохими.

После обычной суеты с фотографами при голосовании на моем избирательном участке в Ганновере, во второй половине дня — полет в Бонн на маленьком самолете с пропеллером, предоставленном в мое распоряжение на время избирательной кампании. На пути по автобану от Кёльнского аэропорта «Кёльн-Ван» в Бонн, к представительству Нижней Саксонии в правительственном квартале, ко мне поступало много телефонных звонков. Уве-Карстен Хайе, спикер земельного правительства в Ганновере, а затем в той же должности и в федеральном правительстве, следовавший в нашей колонне в машине впереди меня, сообщил данные о последних опросах, только что полученные им от разных источников. Вроде бы красные и зеленые набирали достаточно. В этот момент ничего еще нельзя было исключить: любая крупная коалиция наших противников могла помешать реализовать красно-зеленую конфигурацию.

Вечер этого дня я провел в боннском штабе СДПГ, в так называемом бараке. Когда в восемнадцатичасовых новостях на обоих главных каналах телевидения сообщили о своих прогнозах, всем стало ясно: грядет убедительная победа красно-зеленых. Напряжение по поводу исхода выборов довольно быстро улетучилось. Перед «бараком» собрались сотни наших восторженных приверженцев. Они были едины: они выступали за создание красно-зеленого федерального правительства, и это, согласно опросам, отвечало желанной цели большинства наших убежденных избирательниц и избирателей. Атмосфера перед «бараком» напоминала 1969 и 1972 год, когда мы сами стояли тут с факелами и праздновали победу Вилли Брандта. Первым в тот вечер позвонил и поздравил меня Жак Ширак, а чуть позже — Билл Клинтон. Затем последовало множество телефонных звонков и поздравительных телеграмм, я уже был почти не в состоянии на них реагировать — радостное волнение переполняло меня. Ближе к ночи, однако, мое настроение изменилось. В голове теснились вопросы: «Какие решения принимать? Как сложатся переговоры о создании коалиции?»

Я не был противником создания более крупной коалиции. Напротив, огромная куча проблем, оставленных нам в наследство правительством Коля, и необходимость реформ подталкивали к мысли о большой коалиции. Однако блистательный исход выборов 27 сентября в пользу красно-зеленых отправил все подобные идеи в область фантазии.

Было совершенно ясно одно: с политической точки зрения исключалась возможность формирования правительства левого большинства вместе с ПДС. Даже сам факт рассмотрения такой версии внес бы раскол в СДПГ. Тем не менее именно в этом русле вели основную полемику в своей предвыборной борьбе ХДС и ХСС. Поразительно, с какой легкостью обе эти партии сумели всю проблематику противоречий между восточными и западными землями свести к вопросу о «девственности невесты»: как СДПГ уживется с ПДС? О том, как сами западные христианские демократы, недолго думая, проглотили нежную флейту Восточного блока, гэдээровскую ХДС, — и без видимых проблем с пищеварением! — было мгновенно забыто. И до сих пор это никого не волнует. Хотя партия восточных христиан, принятая под крыло своими западными братьями, много десятилетий служила фиговым листком для правителей ГДР, не подвергая ни малейшей критике бесчеловечную политику Социалистической единой партии Германии. Однако правые снова вынудили нас обороняться. И опять консерваторы определяли, кто в немецко-немецких отношениях может вступить в права наследства, а кто должен от них отказаться.

Меня до сих пор раздражает, что социал-демократы в 1990 году не сумели осознать и внятно заявить, что СДПГ открыта для всех, кто не запятнан перед законом — независимо от того, состоял ли он в правящей партии СЕПГ или нет. Эта лишенная гибкости позиция, между прочим, привела к тому, что преобразившаяся партия СЕПГ существует и поныне, в то время как СДПГ в некоторых местах на востоке Германии не поднялась выше маргинального уровня. Если бы СДПГ вовремя открыла двери для бывших членов СЕПГ! Такой шаг мог бы существенно облегчить воссоединение: при ощущении внутреннего единства было бы меньше болезненных ран и ссадин.

Эту тему я лично не поднимал, но не могу исключить, что другие крупные политики из СДПГ говорили об этом неофициально. Против этого у меня нет никаких возражений. Напротив, я всегда поддерживал политику СДПГ: позволять своим земельным союзам принимать суверенные решения о создании коалиций на земельном уровне — а отсюда вполне могут возникать и объединения красных с красными. И прежде всего я решительно выступал и выступаю против того, чтобы дискредитировалось прошлое людей из ГДР. Кто был виновен, должен понести за это наказание и, как минимум, не должен допускаться к открытой политической деятельности. Но дискриминация ученых, педагогов и деятелей искусства лишь за то, что они были членами СЕПГ, должна быть окончательно прекращена. Это противоречит моим понятиям о демократии.

Итак, версию об участии в нашем правительстве ПДС еще перед выборами 1998 года мы положили на полку. Это ограничение было принято во избежание дестабилизации, которую могла бы внести более свободная политика в наш собственный электорат. Никакой альтернативы не было. И как запоздалая шутка выглядит нынче то, что именно Оскар Лафонтен в левой партии возмечтал, с опозданием на семь лет, об объединительном съезде наших партий.

Однако в тот вечер, когда завершались выборы 1998 года, даже в фантазиях нельзя было предположить, по какому пути в политике чуть позже пойдет Оскар Лафонтен. Мы были убеждены, что дуэт Шрёдер — Лафонтен, охватывающий широкий спектр в центре и слева, разделяя труды и дополняя друг друга — как тогда говорилось: «Оскар для души и Шрёдер для ума», — будет хорош не только в предвыборной борьбе. Нашим общим убеждением было, что этот дуэт сможет преодолеть трудности в формировании нового правительства и станет опорой в не менее трудном деле управления страной.

Красные и зеленые — обе партии не имели большого опыта работы в федеральном правительстве. У СДПГ такой опыт был очень давно. И это тоже являлось одной из причин, почему я противился безмерному восторгу, с которым люди — и в земельном представительстве, и у штаб-квартиры президиума СДПГ — праздновали победу на выборах 1998 года. Оскар и я стояли вместе со своими женами на импровизированной сцене перед нашими ликующими приверженцами. Грандиозное совместное выступление. И все-таки в ретроспективе — начало конца совместной политической работы.