Павел Вощанов - Ельцин как наваждение [Записки политического проходимца]

После этой поездки дверь в кабинет Ельцина была для меня закрыта. Иногда я оказывался на мероприятиях с его участием, и если наши взгляды встречались, чувствовал его глубочайшую неприязнь, а может, и того хуже. Это продолжалось ровно два месяца, до президентских выборов июня 1991 года. Наверное, и после них он бы не вспомнил обо мне, если б не Бурбулис. По его просьбе мне было высочайше дозволено занять пост пресс-секретаря президента Российской Федерации. Наделение сановным статусом сопровождалось напутствием: «Я так тогда был на вас зол! В таких делах следует быть ответственнее!».

В феврале 1992 года президент Миттеран селит прибывшего во Францию с официальным визитом Бориса Ельцина, уже президента Российской Федерации, в Версале, в королевских покоях дворца Трианон. Это удивительная картина – шеф входит в отведенные ему апартаменты и останавливается на пороге, пораженный помпезностью обстановки. Даже на него, достаточно равнодушного к внешним проявлениям роскоши (в этом надо отдать ему должное), она производит сильное впечатление. Хозяева ожидают услышать от гостя какие-то слова восторга. И слышат:

– Горбачев тоже здесь жил?

Сопровождающий сотрудник французского протокола сходу не улавливает смысл вопроса:

– Простите, что вы спросили про мсье Горбачева?

– Я спрашиваю, он здесь тоже жил?

– Нет, только вы.

Таким довольным мы его давно не видели.

В советской прессе и в околокремлевских кругах этот визит называли не иначе как «вопиющим проявлением дилетантизма». Мне довелось прочитать и услышать немало нелицеприятных слов в свой адрес. Какие-то из них вполне справедливы, какие-то замешаны на неприязни и зависти. Но никто не задал себе вопрос: а возможно ли такое, чтоб Павел Вощанов, недавний журналист, не имеющий ни малейшего отношения к дипломатии, вдруг взял да уговорил прожженного политика Бориса Ельцина отправиться в прогорбачевски настроенную Европу, соблазнив того пустыми обещаниями организовать встречи на самом высоком уровне? Согласитесь, это же полный бред!

В ту пору меня действительно распирало от неуемного желания не наблюдать со стороны за происходящими политическими переменами, а самому преобразовывать окружающую действительность. Ради этого готов был переступить – и переступал! – границы дозволенного, играя на человеческих слабостях государственного деятеля, от «да» и «нет» которого зависело пока еще не все, но уже очень многое. Но все же должен признаться – это удивившее и возмутившее политизированную советскую общественность древо моей фантазии проросло из случайно брошенного семени. Оно, это семя, может, и зачахло б, не проклюнувшись никаким ростком, если бы сеятелем не был сам Борис Николаевич…

Пройдет несколько лет, и Ролан Дюма, к тому времени уже бывший премьер-министр Франции, так отзовется о том визите:

– Да, конечно, я хорошо помню, какой холодный прием был тогда оказан господину Ельцину. И это не была ошибка тех, кто готовил его визит. Это была ошибка Франции. Серьезная ошибка.

Почему я вспомнил именно эти слова? Вовсе не для того, чтоб как-то оправдаться за безусловный провал. Хочется по справедливости разделить вину за него между собой и Францией. Хотя, конечно, большая ее часть – на мне. Но если разобраться, нас с Францией ловко подвели к этому провалу.

Теперь наверняка знаю, кем бы не хотел быть в этой суетной жизни – пресс-секретарем президента Ельцина. Вот уже два месяца, как тружусь в этом качестве, а никакого удовлетворения не испытываю. Мы с этой высокой должностью чужды друг другу. Она для меня – что жена голодного людоеда, взятая из соседнего племени. Я для нее – не пришей кобыле хвост. Все более очевидной становится новая и весьма печальная реальность моего придворно-бюрократического бытия – Коржаков жаждет заменить и вскорости заменит Ельцину всех и вся, и начнет именно с прессы. Он уже сейчас зачастую определяет, кто из журналистов достоин взять интервью у охраняемой им персоны, а кого к ней и на пушечный выстрел не следует подпускать. И шефа, похоже, такой порядок вещей вполне устраивает. Он как-то очень охотно уверовал, что именно Служба безопасности должна определять, что надлежит знать о нем стране и миру, а что должно быть покрыто завесой строжайшей тайны. В общем-то, причина нам всем понятна, но об этом никто не говорит вслух – этот странный альянс охранника и главы государства рожден корыстью одного и слабостями другого.

В идеале у пресс-секретаря президента должен быть свой технический аппарат. У меня он тоже есть. Правда, немногочисленный, в составе одной боевой единицы – я и отдаю указания, я же их и выполняю. И о какой же системной работе с прессой может идти речь? Любая, даже простейшая задача ставит в тупик. Если, к примеру, требуется обзвонить редакции и созвать журналистов на пресс-конференцию, трачу на это едва ли не два, а то и три дня, и все равно получается не так, как должно быть. А должно быть «не хуже, чем у Горбачева» – это сейчас главный критерий качества. Но ведь выше головы не прыгнешь! Пробовал говорить о своих проблемах с Ельциным – разговора не получилось. Он теперь выше таких «холопских» забот. Пришлось обратиться к Бурбулису, который в своем новом качестве – Государственный секретарь! – стал одной из центральных фигур президентской команды.

– Решим мы твои проблемы, не переживай! Ты, главное, собирай надежную журналистскую команду. Надо самому действовать, а не ждать, когда Борис Николаевич тебе на это укажет.

– Так ведь Коржаков…

– А что Коржаков? Он подбирает то, что плохо лежит. Не выпускай вожжи из рук, и тогда тебе никакой Коржаков не помеха.

…Через несколько дней Ельцин полетит с визитом в Алма-Ату, к Назарбаеву. Формально – на подписание Договора о дружбе и сотрудничестве между Казахстаном и Россией. Истинная цель никому не известна. Знаем одно – два лидера хотят встретиться подальше от Кремля и о чем-то договориться. Мне почему-то кажется, речь пойдет о будущем СССР. Это, конечно, лишь догадка, но она не беспочвенная. Многие люди из окружения Горбачева говорят, что дата подписания нового Союзного договора им уже намечена. Выходит, алмаатинская встреча состоится буквально накануне, и эти два события не могут быть не связаны между собой. Только вот почему-то у меня от шефа по поводу горбачевского договора никакой информации: готов он его подписывать или не готов? В прессе – что в нашей, что в иностранной – миллион догадок на сей счет. Журналисты меня уже одолели этим вопросом, а я молчу, как партизан на допросе. Напускаю загадочность. А что делать? Не разводить же руками: ребята, а я и сам не знаю…