Мерсия Макдермотт - Апостол свободы

Эмигранты, со своей стороны, по-видимому, не хотели отказаться от мысли о том, что играют исключительно важную роль, потому что в письме Каравелова и Цанкова Панайоту Хитову (октябрь 1872 года), в котором они сообщают ему об избрании в Центральный комитет, есть следующее утверждение: «До сих пор мы не могли сообщить тебе ничего положительного о большом народном предприятии, потому что у нас ничего не было готово. Но поскольку уже положены основы доброго учреждения Б.Р. комитета, считаем своей первой должностью известить тебя, что ты избран членом Б.Р.Ц.К. и посылаем тебе устав этого комитета и 50 билетов для вспомоществования» [180] См.: Унджиев, цит. соч., стр. 508. — Прим. авт. . Очевидно, оба руководителя эмигрантов считали собрание, состоявшееся в Бухаресте, и собственное вступление в организацию началом ее работы и игнорировали тот факт, что задолго до собрания Левский издал в Болгарии сотни комитетов.

Собрание явилось компромиссом между двумя группировками и как таковое достигло большого успеха. Оно дало возможность привлечь к организации максимальное число болгар, живших по обе стороны Дуная, на основе минимальной программы. Ради этого единства Левский согласился отложить решение существенно важных политических вопросов, например, вопроса о форме правления будущего болгарского государства; он был доволен достигнутым. Эмигранты и внутренняя организация будут работать рука об руку; Каравелов будет пользоваться всей полнотой власти в Румынии и в сношениях с иностранными правительствами, а ему, Левскому, официально предоставлены неограниченные полномочия и власть в Болгарии.

Однако, готовясь к возвращению в Болгарию с новыми силами и большими планами, он внезапно испытал тяжелое предчувствие. Почти три месяца он каждый день засыпал спокойным сном в типографии Каравелова; теперь снова начнется хорошо знакомая ему жизнь вечной настороженности, изматывающей нервы, — каждый час, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, жизнь под дамокловым мечом. Накануне отъезда из Тырну-Мыгуреле он написал Цанкову, попросил прислать машинку для набивания патронов, рыжую накладную бороду и усы, и сообщил, что в Тырну-Мыгуреле создан комитет из восемнадцати человек. В конце, будто предчувствуя, что уже никогда больше не увидит своих товарищей в Румынии, он поддался внезапному порыву: «Сегодня еду в Пикет (Бекет — М.М.). Прощайте, прощайте, прощайте!».

Трудности начались, как только Левский ступил на болгарскую землю, и главной из них была нехватка средств. На следующий день после того, как он благополучно въехал в Болгарию через Оряхово, Левский, озабоченный проблемой переправки оружия через Дунай, снова пишет Цанкову и в конце письма, — очевидно, чтобы позабавить друзей, — сообщает слух, недавно распространившийся в народе: «придет с Запада человек с глазами в крапинку и освободит Болгарию». Такого рода полулегенды — полуслухи получали широкое хождение среди простого народа, который искал утешения от страданий в пророчествах, видениях и вымышленных историях; очевидно, образ героя «с глазами в крапинку» был рожден деятельностью самого Левского. Пропасть между легендой и действительностью видна из следующего его замечания: «Сегодня я остался без единого золотого и терплю большие муки» [181] См.: Д. Т. Страшимиров, цит. соч., стр. 128. — Прим. авт. .

Из Оряхово Левский едет прямо в Ловеч, чтобы собрать воедино все нити дела. Его первая забота — разослать устав комитетам и при этом указать, чтобы каждый член организации изучил его и разобрался в нем. Кроме того, он рассылает квитанции с корешками, которые следует использовать при всех денежных операциях. Каждый комитет должен иметь собственную печать для заверки квитанций; кроме того, каждый кассир, или казначей комитета, должен вести дневник и заносить в него все сведения о членах комитета и их делах, плохих или хороших.

Было существенно важно во всем ввести порядок и дисциплину, и Левский считал своим первым долгом заставить членов организации понять это. Они служили фундаментом; а следующей задачей было приобретение оружия. Будучи в Румынии, Левский изучил возможности доставки оружия; в его записной книжке указан расход «за чистку ружья, которое попробовал, но не купил» [182] Там же, стр. 253. — Прим. авт. . Он все же приобрел в Бухаресте винтовку у француза-оружейника. В циркулярном письме, разосланном всем комитетам вместе с текстом устава и квитанциями, он указывал, чтобы они предложили всем членам, годным к ношению оружия, записываться на покупку ружей; тогда их можно купить оптом, Одно ружье подходящей для них системы стоит девять турецких лир, писал он, а если купить сразу две тысячи ружей, то можно дать за каждое шесть — семь лир, Кроме того, оптовая покупка позволит использовать одинаковые боеприпасы [183] См.: Д. Т. Страшимиров, цит. соч., стр. 135. — Прим. авт. .

Устав, квитанции, сабля Левского и купленное им ружье были переправлены через Дунай при помощи женщин, которыми руководила баба Тонка. Это — еще один пример того, какую важную роль играли женщины в революционной организации. Хотя подавляющее ее большинство составляли мужчины, что вполне естественно, не будет преувеличением сказать, что работа Левского была бы невозможна без самоотверженной помощи женщин, которые прятали и укрывали его, а в критические минуты были находчивее и отважнее мужчин.

Оружие и документы Левский отвез в Джурджу и попросил Николу Обретенова устроить их переправку в Болгарию. Никола обратился за помощью к матери, сестре Петране и еще трем женщинам. Им было легче выполнить эту задачу, тем более, что в Джурджу открывалась большая ярмарка, и проверку пассажиров вели без обычных строгостей. Женщины решили, что провезут документы, привязав пакеты к телу под одеждой, но для ружья этот способ не годился, потому что все они были малы ростом. Тогда решили позвать на помощь Нату Каравелову, высокую и стройную. Она повесила ружье на плечо, привязала к нему саблю, а сверху надела пальто. Чтобы не привлекать лишнего внимания, женщины решили нанять маленькую лодку; Нате пришлось стоять на ногах в течение всей переправы, что возбудило любопытство лодочника. Несколько раз он предлагал «коконе» — госпоже — сесть на скамью, но баба Тонка твердо заявила по-турецки, что «кокона» любит смотреть на реку и потому хочет ехать стоя. На болгарском берегу ждала новая опасность: там их встретил Али-эффенди, служебное рвение которого привело к самоубийству Ангела Кынчева, и поинтересовался, для чего это баба Тонка притащила с собой целую кучу народа. Тонка ответила: «Ты ведь знаешь, у меня дочь невеста, хочу обручить ее с одним парнем из Джурлжу. А это — сваты, приехали на обручение. Приходи и ты, угощу кофе, как следует по обычаю!» Такое объяснение удовлетворило Али-эффенди, и он разрешил «сватам» сойти на берег.