Николай Коняев - Алексей Кулаковский

С 4 ноября 1921 года в заречных улусах (Мегинская, Баягантайская, Дюпсинская, Борогонская, Тааттинская, Ботурусская, 1-я и 2-я Амгинские, Восточно-Кангаласская волости) было введено военное положение.

В Таатту приехал тогда 22-летний Аржаков. Приехал в должности уполномоченного Якутского губревкома и губчека, начальника особого отдела при сводном отряде Красной армии.

Приехал он наводить порядки — в заречных улусах было введено военное положение и начались аресты — но так получилось, что еще он приехал, чтобы держать экзамен у своего же учителя.

«По отношению же реквизиции, конфискации, до дня моего приезда в Таатту ни одного не было, — телеграфировал С. М. Аржаков 26 ноября П. Ойунскому. — Всего из Татволос-ти направлено арестованных в Амгу (Слободу) 14 женщин на основании приказа командующего 5-ой армией. Это всё жены бежавших к белым. Из мужчин отправлено 15. Против каждого имеется особо веский материал. Все эти лица были задержаны еще до моего прибытия сюда начагентуры Петуховым… Большое недоумение среди населения осталось только арестом жен бежавших и родственников. Арест произведен правильно»…

Как мы уже писали, одним из тех, кого арестовали и отправили в Амгинскую Слободу, был 57-летний старший брат А. Е. Кулаковского, уважаемый и почитаемый народный певец И. Е. Кулаковский — Оонньуулаах Уйбаан, бывший голова Тааттинского улуса.

Мы уже говорили, что из-за ревматизма, разыгравшегося после первой отсидки, он мог передвигаться только с помощью табуретки, и какую опасность он представлял для большевиков, не понятно, но не зря ведь постановление № 108 губревкома рекомендовало подвергать принудительным работам и нетрудоспособных.

Чтобы спасти брата, А. Е. Кулаковский ездил в Баягу: встретиться с начальником ГПУ С. М. Аржаковым.

— Быйаарсан баран ыытыахтара… [126] Разберутся, потом обязательно отпустят… — заверил тот своего учителя.

Разрубленный саблей труп Ивана Елисеевича Кулаковского обнаружился через несколько недель стоящим в сугробе возле дороги около Амгинской Слободы.

Сразу уточним, что события Гражданской войны в Якутии не имели столь массового характера, как в Центральной России или на Украине. Здесь не сшибались многотысячные армии, боевые действия ограничивались столкновениями нескольких сотен человек с одной и с другой стороны. И репрессии 1920-х годов тоже были не столь масштабными… Арестовывались и расстреливались не тысячи, а всего лишь десятки человек…

Я говорю это к тому, что едва ли можно оправдать Аржакова неосведомленностью или невозможностью разобраться в происходящем.

В 1922 году он возглавлял местное ГПУ и, в принципе, если бы захотел, мог бы выяснить, почему арестован Иван Елисеевич Кулаковский, и конечно же его полномочий хватало, чтобы не доводить дело до казни — Иван Елисеевич был уже достаточно пожилым, едва передвигающимся человеком.

Смерти приглянулась тогда семья Кулаковских…

2 января 1922 года умерла мать, 84-летняя Анастасия Николаевна Кулаковская.

Потом привезли в Черкёх тело Ивана Алексеевича. Какая-то шекспировская драматургия присутствует в этом педагогическом сюжете, разворачивающемся на Гражданской войне.

Момент встречи Алексея Елисеевича со старшим братом запомнил его ученик — народный писатель Дмитрий Конович Сивцев (Суорун Омоллон).

«Около школы, внезапно увидев на санях труп и оторопев от неожиданности, с возгласом: «Что это?!» Алексей Елисеевич кинулся к саням, развернул и увидел брата».

С беспощадно реалистической точностью рисует народный писатель драму, которую переживает Алексей Елисеевич Кулаковский в это мгновение.

Если бы Кулаковский разразился гневным монологом, если бы он обличал с присущей ему страстностью убийц брата и их главного руководителя Аржакова, это было бы, может быть, и ярче, но в этом уже не было бы учителя Алексея Елисеевича Кулаковского…

Неловкий, полузадушенный вопрос: «Что это?» — относится не к останкам брата…

Не требовалось и всеведения Кулаковского, чтобы отгадать, чей труп привезли на санях к школе.

Кулаковский совершенно точно знает, кто это.

Но он спрашивает: «Что это?» — потому что не понимает, что происходит, не понимает, почему творится этот страшный обман, и творит его — его ученик, которому совершенно незачем было делать это…

Тело Ивана Елисеевича Кулаковского разморозили в проруби, разрубленные места склеили растопленным воском и похоронили в местности Амыдай.

Склеить веру в свои силы после этой трагедии Алексею Елисеевичу Кулаковскому было труднее.

напишет он в эти дни…

Стихотворение написано Алексеем Елисеевичем Кулаковским в 1921 году. Кажется, вся мистическая сила «Материалов для изучения верований якутов», которые собирал Кулаковский, воплотилась в этом страшном тексте…

В стихотворении не указываются причины, вызвавшие произнесение этой страшной клятвы; резонно предположить, что именно события второй половины 1921 года и подтолкнули Кулаковского к созданию этого стихотворения.