Леонид Млечин - Коллонтай

Аборт стал уголовно наказуемым преступлением, что привело к резкому скачку женской смертности. Потому что искусственно прерывать беременность стали не в медицинском учреждении, а подпольно: на дому, в антисанитарных условиях, часто неквалифицированно.

Тоталитарное государство не могло не проповедовать патриархальные взгляды: обязанность женщины — работать и рожать. Реальная эмансипация женщины отвергалась. Отказались от весьма либеральных законов о браке, семье и опеке, принятых в 1926 году и признававших фактические (то есть незарегистрированные) браки. Разводы подверглись осуждению (от судов требовали, чтобы поменьше разводили, поскольку советская семья — самая крепкая).

Вновь стали различать детей, рожденных в браке и вне брака. Когда-то Коллонтай предлагала создать специальный фонд, который бы финансировал воспитание детей, рожденных вне брака. Идею возмущенно отвергли, обвинив ее в пропаганде распущенности. Пошли иным путем. Указ президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1944 года не только усложнил процедуру развода, но и запретил установление отцовства внебрачных детей. Хотели укрепить советскую семью, а в реальности причинили страдания множеству людей. Бросающийся в глаза пропуск в анкетной графе «отец» стал причиной нравственных страданий многих молодых людей, которых государство сделало второсортными.

В указе говорилось: «Только зарегистрированный брак порождает права и обязанности супругов». В ситуации незарегистрированных отношений это полностью освобождало мужчин от обязанностей по отношению к детям. Все заботы ложились на мать. При мизерных зарплатах, жалком быте это обрекало матерей-одиночек на нищету.

Сталинское руководство свернуло то, чего женщины добились после революции — в том числе стараниями Коллонтай. Но требовалось демонстрировать довольство всем происходящим. В женский день газеты выходили с огромными заголовками «Советские женщины — самые счастливые женщины в мире!».

Писатель Илья Ильф (соавтор «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка») пометил в дневнике: «Женский автомобильный пробег в честь запрещения абортов»…

И что же Коллонтай? Александра Михайловна не моргнув глазом теперь защищала то, что заведомо считала порочным. И справедливо считала! Статистика покажет, что запрет не помог: число рождений сокращалось, а абортов, несмотря на запреты, — росло.

Ни Советскому Союзу, ни Германии драконовские меры нисколько не помогли. В Германии рождаемость падала, как и в других европейских странах. Это, правда, компенсировалось сокращением детской смертности. Но нацисты говорили о «вымирании нации», призывали женщин отдать себя семье, рождению детей и рейху.

В 1920-е годы в Германии появились консультативные центры (в основном с помощью левых сил, компартии и социал-демократов), где давали консультации относительно современных средств контрацепции. Но очень многие прибегали к абортам.

Нацисты считали аборт преступлением. Взяв власть, закрыли центры планирования семьи. В уголовный кодекс ввели жестокое наказание за искусственное прерывание беременности. В 1935 году врачам было предписано сообщать обо всех случаях выкидышей и преждевременных родов. Это была попытка выяснить, не скрывается ли за этим криминальный аборт. Запретили изготовление и продажу контрацептивных средств, хотя армейское начальство пыталось этому помешать: считало, что солдаты вермахта должны пользоваться презервативами, чтобы избежать венерических заболеваний.

В 1943 году в Германии ввели смертную казнь за производство абортов, потому что из-за войны рождаемость резко упала. Глава карательного аппарата рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер распорядился завести досье на всех врачей и акушерок, которых подозревали в том, что они помогают беременным избавиться от нежеланного ребенка. Но и гестапо не смогло помешать производству нелегальных абортов, их делалось столько же, сколько и до прихода нацистов к власти, — полмиллиона в год.

Не исправили ситуацию и другие меры. Нацисты учредили в Германии День матери. Многодетных женщин награждали «Крестом за материнство». Награда имела три степени. Бронзовый крест вручали за рождение четвертого ребенка, серебряный — за шестого, золотой — за восьмого. Членам гитлерюгенда было предписано салютовать женщинам, награжденным «Крестом за материнство», их без очереди принимали в государственных учреждениях. Не помогло…

Увеличить рождаемость пытались и с помощью денег. 1 июня 1933 года приняли закон о предоставлении беспроцентного займа молодым семьям, если оба супруга имели арийское происхождение. С рождением ребенка сумма, подлежавшая возврату, сокращалась на четверть. За рождение четвертого ребенка сумма займа списывалась полностью. В 1935 году начали выдавать премиальные отцам шести детей, правда, не деньгами, а ваучерами. В 1936 году платили уже наличными — пособие полагалось семьям с низким уровнем доходов при рождении пятого ребенка. А в 1938 году премиальные выдавали уже при рождении третьего ребенка. Но денежные выплаты не меняют демографических тенденций. Уровень рождаемости при нацистах оказался ниже, чем в 1920-е годы. Им не удалось добиться, чтобы в каждой семье было хотя бы двое детей…

А ведь в Скандинавии Коллонтай увидела иную модель жизни.

Конечно, появление одиноких, самостоятельных женщин, которые сами зарабатывали на жизнь, создавало в консервативных и церковных кругах ощущение кризиса семьи, тем более что детей заводили меньше, чем до войны. Мужчины по-прежнему пребывали в уверенности, что у женщины другая психология и иначе устроены мозги, да и вообще женщины менее развиты, чем мужчины. Они желали возвращения к прежним устоям: девушка получает образование и навыки, необходимые для исполнения роли жены и матери; она может работать, но только до вступления в брак, а потом ее основная задача — обслуживание семьи и домашняя работа…

Да только женщины в Европе и Северной Америке не стремились возвращаться к этой роли! В XX веке они стали жить дольше, чем мужчины. Медицина позволила избежать тяжких осложнений при родах. Сокращение детской смертности означало, что можно иметь столько детей, сколько захочется, чему способствовало и появление контрацептивных средств и более безопасной техники абортов. Это, в свою очередь, открыло перед женщинами возможность делать карьеру, заниматься чем-то помимо воспитания детей и домашней работы. Бурное развитие экономики, появление машин и станков понизило спрос на грубую физическую силу, появились рабочие места для женщин.

Коллонтай не очень нравилось то, что она видела: «Женщины здесь в Норвегии дошли до того, что весят тридцать шесть кило, едят один виноград и затем из-за истощения попадают на месяц в клинику. Но в «плоской» фигуре есть вполне логический момент. Материнство в буржуазном обществе отступает на задний план. Идет, особенно в профессионально-интеллигентской среде, ожесточенная борьба за места в конторах. Чтобы выдержать конкуренцию, женщина должна производить впечатление, что она с материнством ничего общего не имеет, что она — третий пол».