Леонид Млечин - Коллонтай

Бывший советский поверенный в делах в Греции, очевидно, своевременно сделал выводы из судьбы своих коллег. Его не отзывали в Москву, ему было достаточно того, что советский капитан пригласил его на чашку чая на свой корабль. Немедленно запаковав чемоданы, он отбыл в Париж…

Пять послов и столько же, или еще больше, посланников для внешнеполитического аппарата страны — это мощное кровопускание. О правительстве, характеризующем своих послов и посланников как каналий и шпионов, в свою очередь создается своеобразное впечатление. Легко представить, как приятно обмениваться рукопожатием с человеком, который, может быть, завтра будет болтаться на виселице».

Корреспондент особо выделил полпреда в Швеции: «Советский посол в Стокгольме г-жа Коллонтай пребывает сейчас в Америке, но из чувства справедливости следует заметить, что опасения престарелой дамы, может быть, и напрасны. Пока она еще пользуется милостью в Кремле».

Немецкий журналист ошибся только в отношении Николая Сергеевича Тихменева и полпреда в Эстонии Алексея Михайловича Устинова, умерших по естественным причинам.

Судьба остальных сложилась трагически.

Полпреды в Латвии Стефан Иоахимович Бродовский и в Литве — Борис Григорьевич Подольский были расстреляны.

Полпред в Польше — Яков Христофорович Давтян, первый начальник советской разведки, по возвращении в Москву был арестован недавними коллегами-чекистами и уничтожен. Как и Лев Михайлович Карахан, бывший заместитель наркома, которого в Москве обвинили в причастности к «военно-фашистскому заговору». Казнили и Михаила Андреевича Карского, проработавшего полпредом в Турции всего несколько месяцев, и отозванного из Берлина Константина Константиновича Юренева, который полтора десятка лет провел на дипслужбе.

А вот поверенный в Греции — Александр Григорьевич Бармин, который совмещал дипломатическую службу с разведывательной, не стал дожидаться пули в лоб. Он распрощался с советской властью, получил политическое убежище во Франции, потом переехал в США, где дожил до глубокой старости…

Эти фамилии — лишь часть обширного списка дипломатов, уничтоженных в годы массовых репрессий. Всего несколько человек предпочли смерти невозвращенчество, как тогда говорили. Они ослушались приказа вернуться и тем самым сохранили себе жизнь…

Одиннадцатого мая 1937 года командарма 2-го ранга (генерал-полковника в нынешней табели о рангах) Дыбенко внезапно сняли с должности командующего войсками Приволжского военного округа и назначили членом Военного совета Сибирского военного округа. Павел Ефимович не понимал, за что он наказан, ведь ему никаких претензий не предъявляли. Он не знал, что этот приказ был частью большой комбинации.

На его место в Приволжский округ перевели из Москвы маршала Михаила Николаевича Тухачевского. Едва тот прибыл в Куйбышев, как его арестовали. Такова была сталинская мера предосторожности. Он предпочитал перед арестом сорвать военачальника с прежнего места службы, отправить подальше от друзей и товарищей. Вождь боялся, что кто-то из военных вздумает сопротивляться да еще поднимет подчиненные ему войска…

Дыбенко не пришлось ехать в Сибирь. Настроение вождя переменилось. В конце мая 1937 года его утвердили командующим войсками более крупного Ленинградского военного округа. Дыбенко принял Сталин и поручил ему миссию особой важности. Павел Ефимович был включен в состав Специального судебного присутствия, рассматривавшего дело Тухачевского и его соратников. Дыбенко своим авторитетом должен был подкрепить смертный приговор выдающимся военным, обвиненным в чудовищных преступлениях.

Поддерживая официальную пропаганду, поэт Александр Ильич Безыменский сочинил:

Тухачевский и Дыбенко не любили друг друга. Маршал, вероятно, самый талантливый советский военачальник, не уважал коллег, которые не желают учиться и живут старыми представлениями о быстроразвивающемся военном деле. Павел Ефимович считал бывшего офицера царской армии Тухачевского и его единомышленников высокомерными выскочками и не без удовольствия вынес смертный приговор людям, которые еще недавно смотрели на него свысока.

Павлу Дыбенко суждено было руководить Ленинградским округом всего полгода. Причем у него почти сразу начались неприятности. В сентябре 1937 года на окружных маневрах выброска парашютного десанта закончилась трагедией — погибли четыре красноармейца. Нарком обороны Ворошилов отстранил Дыбенко от должности. Комиссия признала виновными командира 3-й авиадесантной бригады и командующего военно-воздушными силами округа, их отдали под трибунал. Дыбенко получил строгий выговор с предупреждением.

В ноябре 1937 года на заседании Высшего военного совета при наркоме обороны Дыбенко доложил, что командный и начальствующий состав Ленинградского военного округа очищен органами НКВД. При этом, правда, выяснилось, что теперь дивизиями командуют майоры, танковыми и механизированными бригадами — капитаны.

Бывший нарком уже и сам был на очереди.

Причины для увольнения Дыбенко подыскали пустяшные: встреча с американскими представителями — в присутствии сотрудников Наркомата иностранных дел — в те годы, когда Дыбенко командовал Средне-Азиатским военным округом, ну и, разумеется, служебная командировка в Германию были удобными поводами для обвинения в шпионаже в пользу немцев.

Наступил 1938 год. 21 и 22 января в ЦК рассматривали дела маршала Александра Ильича Егорова, маршала Семена Михайловича Буденного и командарма 2-го ранга Дыбенко. На них в ЦК были подобраны доносы и показания арестованных. Счастливчик Буденный отделался легким испугом и остался на своей должности. Дыбенко для начала освободили от должности, как и маршала Егорова.

Двадцать восьмого января 1938 года Сталин и Молотов подписали постановление ЦК и Совнаркома:

«СНК СССР и ЦК ВКП(б) считают установленным, что

а) т. Дыбенко имел подозрительные связи с некоторыми американцами, которые оказались разведчиками, и недопустимо для честного советского гражданина использовал эти связи для получения пособия живущей в Америке своей сестре;

б) СНК СССР и ЦК ВКП(б) считают также заслуживающим серьезного внимания опубликованное в заграничной прессе сообщение о том, что т. Дыбенко является немецким агентом. Хотя это сообщение опубликовано во враждебной белогвардейской прессе, тем не менее нельзя пройти мимо этого, так как одно такого же рода сообщение о бывшей провокаторской работе Шеболдаева при проверке оказалось правильным;