Михаил Макеев - Николай Некрасов

В целом, несмотря на конфликты и интриги, сотрясавшие «Современник», его внутреннюю конструкцию Некрасову удавалось сохранить на протяжении всего 1856 года. Несмотря на то что в библиографическом и критическом отделах царил Чернышевский, беллетристическая часть всецело принадлежала старым сотрудникам: там регулярно печатались Толстой, Тургенев, Григорович, Фет. Стремясь удержать это равновесие, Некрасов первую половину года по-прежнему сам составлял обзоры литературы за предыдущий месяц, сохраняя в них тот же дух оптимизма, стараясь подчеркивать прежде всего достижения русской литературы за обозреваемый период. Эти выступления проникнуты теми же идеалами, но в них меньше деклараций; есть ощущение, что интерес к ним автора падает. После июня 1856 года Некрасов в составлении таких обзоров не участвовал.

Были, однако, у Некрасова и другие причины для беспокойства за положение «Современника» помимо грозящих разрушить его изнутри конфликтов и интриг. Наступающая либерализация общественной жизни принесла в литературу еще одно изменение. Если в последние годы николаевского царствования практически невозможно было начать издавать новый журнал, то теперь получить такое разрешение стало существенно проще. Этим сразу воспользовались многие амбициозные литераторы. Так, на смену закрывшемуся «Москвитянину» пришел начавший выходить с апреля 1856 года журнал «Русская беседа» Александра Ивановича Кошелева и Тертия Ивановича Филиппова. Самым же большим и важным событием стало издание с января того же года в Москве журнала «Русский вестник» под редакцией Михаила Никифоровича Каткова, в прошлом молодого друга Герцена, бывшего профессора Московского университета, человека ученого и яркого. Утверждавший себя как журнал либеральный, западнического направления, «Русский вестник» сразу вызвал огромный интерес, получив в первый год три тысячи подписчиков (такое количество «Современник» в эти времена набирал далеко не каждый год).

Некрасов в своих обзорах выражал благожелательное отношение к каждому вновь выходящему изданию, приветствуя саму возможность выхода новых журналов как проявление новой жизни литературы. «В последних книжках «Русского вестника» появилось несколько замечательных статей ученого содержания. Мы будем говорить о них в следующем месяце. Журнальная деятельность в Москве обещает и еще более оживиться изданием нового журнала «Русская беседа», предпринятым гг. Кошелевым и Филипповым. Мы можем ошибиться, но у нас есть твердое убеждение, что «Русской беседе» так или иначе суждено играть благородную и благотворную роль в русской литературе и вообще в развитии нашего общества» — так, несколько по-маниловски, Некрасов выражал радость в «Заметках о журналах за март 1856 года». Можно сказать, что ту же атмосферу одновременно творческого разнообразия и общности, которую Некрасов стремился создать в «Современнике», он хотел видеть и в отношениях между журналами.

Несмотря на такое внешне благостное приятие происходящего, Некрасов не мог не чувствовать тревогу: появление новых журналов означало усиление конкуренции на рынке серьезной журналистики. Ему было ясно, что это только начало процесса, что число желающих попробовать себя на этом поприще станет расти (так и будет: в 1858 году начнет выходить недолго проживший «Атеней», в 1859-м — знаменитое «Русское слово», постоянно будут появляться новые издания), к тому же к новичкам примыкают прежние «массовые» журналы, в том числе «Библиотека для чтения», в 1856 году перешедшая под редакцию Дружинина и окончательно превратившаяся в «серьезный» журнал. Нарушался существовавший баланс в поле серьезной периодики между одним «славянофильским» журналом («Москвитянином») и двумя «западническими» («Современником» и «Отечественными записками»). Казалось, что на новом витке повторялась ситуация с началом издания «Современника». И восприятие ее публикой тоже было схожим: выход «Русского вестника» (который теперь выступал в роли нового «Современника») сопровождался слухами о полном падении «Современника», предположениями о их несовместимости (о них Некрасова информировал москвич Боткин, Каткову очень симпатизировавший) и невозможности одновременного существования.

Реакция Некрасова была рефлекторной, отчасти «панической» и в результате ошибочной. Его стратегия очень напоминает ту, которую они с Белинским пытались осуществить в борьбе с «Отечественными записками»: закрепить за собой авторов, отняв их у конкурентов. Однако если в 1846–1847 годах Некрасов и Белинский рассчитывали на дружеские отношения в своем кругу, на симпатию западников к Белинскому и их же антипатию к Краевскому, то теперь ситуация изменилась и на что-то подобное надеяться не приходилось. Некрасов для старых и новых сотрудников «Современника» не был и не мог быть таким же объектом безусловного восхищения и поклонения, как Белинский. Поэтому в начале февраля Некрасов предложил четверым наиболее значимым для журнала литераторам — Григоровичу, Тургеневу, Толстому и Островскому — заключить соглашение, по которому они обязались в течение четырех лет печатать свои произведения исключительно в «Современнике», а взамен не только получали плату за свои произведения, но и дивиденды от издания журнала. Несмотря на то что все приглашенные подписали договор, вызвавший страх и возмущение конкурентов (о чем опять же сообщал Некрасову Боткин), соглашение ни к каким особенно значимым последствиям не привело. Участники (за исключением Толстого) либо постоянно нарушали договор или стремились обойти его, либо просто писали и печатали в «Современнике» мало, так что соглашение уже к 1858 году потеряло всякий смысл.

Но и от этого не случилось никакой катастрофы: оказалось, что, как и в 1847 году, в середине 1850-х на литературном поле вполне хватало места нескольким идейно близким журналам и успех «Русского вестника» (как и открытие других серьезных изданий) совершенно не повлиял на положение «Современника». Сама атмосфера свободы стимулировала к усложнению взглядов, уточнению принципов и соответственно внутренней дифференциации, формированию небольших активных групп внутри более широких идеологических течений. Конкуренция серьезных либеральных, консервативных, радикальных, славянофильских изданий — одна из важнейших тенденций наступающей эпохи, которую Некрасов в тот момент не смог разглядеть. Тем не менее процесс начался: внутри редакций журналов он вел к унификации, к избавлению от несогласных, к превращению сотрудников в коллектив единомышленников, в конечном счете к трансформации журналов в «боевые органы». В отношениях между журналами процесс вел, наоборот, к всё более острому противостоянию, журналистика постепенно трансформировалась в «поле битвы» «боевых дружин». Так что радость Некрасова по поводу «цветущей сложности» в «Современнике» и в российской журналистике в целом была преждевременной.