Леонид Млечин - Алиби для великой певицы

Следствие по делу Габриэле вело баварское земельное ведомство уголовной полиции.

Самым тяжелым для нее был обыск в ее доме. Растерянный больной ребенок с ужасом наблюдал за тем, как полицейские выворачивали наизнанку их домик. Они обследовали каждый ящик, каждую книгу, папку и сумку, каждый тюбик зубной пасты и даже баллончик с дезодорантом. Они поминутно спрашивали:

— Где вы храните шифровальные блокноты и фотоаппарат?

Полиция конфисковала ее радиоприемник с коротковолновым диапазоном.

В это же самое время тщательно обыскали и ее рабочий кабинет в Пуллахе, но уже без участия Габриэле.

Габриэле отправили в следственную тюрьму в пригороде Мюнхена. Она сидела в камере № 326 площадью в восемь квадратных метров.

Следствие шло целый год. Раз в неделю ее могли навещать мать и брат. Почти каждую неделю приходил 15-летний сын. Родные не подозревали о ее двойной жизни и были потрясены арестом Габриэле.

Бессонными ночами она думала о своей жизни. Хуже всего было то, что Карличек так и не дал о себе знать после ее ареста. Она чувствовала себя брошенной в беде.

Страшные сомнения закрались в ее душу.

Неужели Карличек тоже был «красным Казановой», профессиональным соблазнителем, одним из многих вербовщиков Маркуса Вольфа?

Это так не вязалось со всем обликом Карличека, которого она считала простым и честным человеком. Но может ли она сказать, что знала его по-настоящему? Был ли он с ней искренен или же использовал ее по заданию госбезопасности?

Во время допроса следователь назвал ей настоящие имя и фамилию Карличека. У него, оказывается, в ГДР была семья.

В прежние времена Габриэле бы обменяли на какого-нибудь западного шпиона, арестованного в Восточной Европе. Она приехала бы в ГДР в роли героического борца за мир. Даже Гюнтера Гийома, арестованного в 1974 году, через шесть лет обменяли, и он отправился в ГДР.

Но теперь некому было о ней позаботиться. ГДР больше не существовало, и сам Маркус Вольф думал только о том, как избежать самому суда.

— Что мне грозит? — спросила Габриэле у следователя.

— Обычный приговор в таких случаях: от восьми до десяти лет. Но, может быть, в вашем случае суд будет снисходителен и даст лет семь.

В камере Габриэле решила, что должна научиться владеть собой до такой степени, чтобы спокойно встретить приговор. Она подсчитала, что когда выйдет из тюрьмы, ей будет всего пятьдесят пять лет.

Она подбадривала себя: «На худой конец я всегда могу управлять хозяйством какого-нибудь горного приюта».

Может быть, ей следовало с самого начала избрать более женскую профессию или просто выйти замуж? Ведь когда-то юная Габриэле собиралась стать домохозяйкой.

Ее судила третья палата по уголовным делам земельного суда Баварии.

На скамье подсудимых она по-прежнему казалась привлекательной женщиной: 48-летняя шатенка с волнистыми волосами, стройная фигура, модные очки. Лицо несколько бледно — результат того, что она провела год в следственной тюрьме. Во время процесса она следила за показаниями свидетелей, вела записи и защищалась активно.

Наискосок от нее сидел второй подсудимый — Карличек, 56-летний бывший майор МГБ. Двадцать лет этот приземистый саксонец был ее любовником, почти что мужем. Теперь он едва удостаивал ее взглядом. Во время перерывов он демонстративно ее избегал. После крушения ГДР он потерял к ней всякий интерес. Габриэле не была женщиной его романа. Он не любил Габриэле, он выполнял приказ.

Через адвоката Карличек передал Габриэле, что совместного будущего у них не будет.

Это ее сразило. Теперь, когда она так нуждалась в человеческом участии, она узнала, что ее бросил единственный близкий ей человек. Ради него она стала шпионкой и разрушила свою жизнь, а он даже не назвал ей своего подлинного имени.

В управлении госбезопасности в Лейпциге Карличеку, недалекому и неперспективному офицеру, все эти двадцать лет страшно завидовали: он нашел себе неплохую работу — раз в год в красивом месте и при хороших харчах на казенный счет обслуживать в постели западную немку. Остальные одиннадцать месяцев Карличек бил баклуши. Товарищи по партии и МГБ не могли понять, что же она в нем нашла.

Вдень, когда Габриэле вынесли приговор, западногерманская разведка практически не работала. Все обсуждали ее судьбу и судьбу ее шефа, которого после обеда вызвали к начальнику и отправили в отставку.

Директор Федеральной разведывательной службы, любитель трубок, альпинизма и игры в скат, заявил: тому, кто за двадцать лет не сумел разоблачить иностранную шпионку, тут делать нечего. Директор уже ввел в штат службы психолога, который должен выявить слабые звенья в аппарате разведки и спасти ведомство от внутренних врагов.

Бывший начальник Габриэле в последний раз приехал домой на служебной автомашине.

Дети с сочувствием и тревогой смотрели на отца. Жена принесла ему пива в глиняной кружке. Телефон звонил поминутно.

— Нет, — однообразно отвечала его жена, — пожалуйста, перезвоните попозже. Он чувствует себя хорошо, просто он очень занят.

Соседи принесли цветы.

Он посмотрел программу новостей по телевидению, которая началась с сообщения о вынесении приговора Габриэле, и выключил телевизор.

После вынесения приговора Габриэле узнала, что начальник ее отдела в Федеральной разведывательной службе уволен в отставку. Она искренне жалела этого вполне приличного человека, которому невольно сломала жизнь. И она была потрясена, когда узнала, что он взял на воспитание ее ребенка-инвалида.

Брошенная любимым человеком, Габриэле, сидя в тюрьме, думала теперь только о несчастном мальчике, как замерзающий путник холодной зимой вспоминает о своем доме, теплом и уютном, но, увы, недостижимом.

Существуют и другие точки прения, что генерал Скоблин погиб по время бомбардировки Барселоны германской авиацией. Чекистам не было необходимости его ликвидировать, поскольку Лубянка планировала использовать его в пропагандистских целях по разоблачению РОВС. — Прим. ред.