Петр Люкимсон - Саладин

«Султан в конце концов вышел победителем из этого противоборства с Западом. Правда, франки захватили несколько городов и получили отсрочку на сто лет. Но они уже больше никогда не смогли создать государство, которое могло бы диктовать свои условия арабскому миру. Фактически они уже не имели больше государства, а только поселения» [91] См.: Маалуф А. Указ. соч. .

«Конечно, для западных стран прибрежная территория, включая Тир, Сайду, Тартозу и другие гавани, имела гораздо более важное значение, чем Иерусалим или Назарет, расположенные вдали от берега. Обладание береговой полосой в первую очередь служило интересам левантийской торговли. В этом смысле Ричард I добился даже некоторого успеха. Однако такой успех, устраивая в известной мере торговых людей Северной Италии, не мог считаться достаточным с точки зрения Рима: потеря Иерусалима была столь серьезной неудачей, что примириться с нею папству представлялось невозможным» [92] Заборов М. А. Указ. соч. С. 188. , — констатирует Михаил Заборов.

Правда, Марион Мельвиль предпочитает видеть стакан наполовину полным, а не наполовину пустым. «Третий крестовый поход, хотя и потерпел неудачу, — пишет он, — но территория крестоносных сеньорий побережья от Антиохии до Яффы не уменьшилась. Латинское королевство получило отсрочку на столетие, хотя его защитникам пришлось отвести войска для позиционной войны. Начиналась эра замков» [93] Мельвиль М. Указ. соч. С. 160. .

Но, думается, итог противостояния Ричарда и Салах ад-Дина можно охарактеризовать как «боевую ничью». Это была схватка равных и, как уже говорилось, во многом похожих соперников. Оба были одержимы идеей своей исторической миссии и жаждой увековечить свое имя в памяти соплеменников и единоверцев. Оба умели ценить благородство и были людьми чести. Оба обладали полководческим и дипломатическим талантами, столь необходимыми для государственного деятеля. Оба были глубоко религиозны. Оба были знатоками и ценителями поэзии и знали силу слова.

Оба они по праву стали своего рода символами своих религий: Салах ад-Дин — ислама, а Ричард — католицизма. Оба как бы отражали в своих личностях и деяниях квинтэссенцию своих вероисповеданий, все их ипостаси — включая и ту жестокость, которую Ричард проявлял по отношению к защитникам Акко и их семьям, а Салах ад-Дин — к тем, в ком видел еретиков, угрожающих фундаментальным догмам ислама.

И, наверное, жаль, что личная встреча этих двух, как ним ни относись, великих представителей Востока и Запада так и не состоялась.

Ричард не только не встретился с Салах ад-Дином, но и отказался посетить Иерусалим. Он заявил, что не желает идти в него «по милости язычника», каковым вместе со своими единоверцами продолжал считать Салах ад-Дина.

9 октября 1192 года он, уставший и разочарованный, покинул Палестину и отправился навстречу новым испытаниям и подвигам. Он покидал Святую землю, оставив по себе недобрую славу, отныне его именем арабы будут пугать маленьких детей, а когда под арабом будет спотыкаться конь, тот будет ему пенять: «Чего ты испугался?! Или увидел малика Львиное Сердце?!»

Но и Салах ад-Дин чувствовал себя измотанным и опустошенным после пяти лет почти непрерывной войны. Да и годы давали о себе знать. Все чаще и чаще на него наваливались разные хвори, а порой он чувствовал себя настолько уставшим, что ему было трудно сделать лишнее движение. В этом состоянии он и вернулся в Иерусалим, где на него почти сразу же навалились государственные дела.

Сразу после того как стало известно о свободном доступе европейских паломников в Иерусалим, к Салах ад-Ди-ну прибыли послы из Грузии и армянских княжеств. Они передали сообщение от своих правителей о готовности заключить союз с султанатом и просьбой защитить интересы грузинской и армянской церквей в Иерусалиме, а также предоставить грузинам и армянам ту же свободу паломничества.

Кроме того, в начале октября, уже после того как большая часть эмиров со своими отрядами разъехалась по домам, аль-Адиль, также отправленный домой, в подаренные ему земли на восточном берегу Евфрата, получил по дороге письмо от помощника багдадского визиря. Автор послания, явно действовавший по указанию самого визиря, сетовал на то неуважение, которое Салах ад-Дин якобы проявлял по отношению к багдадскому халифу. В связи с этим аль-Адилю предлагалось стать посредником между халифом и султаном и уговорить последнего направить в Багдад посольство для разрешения всех существующих между ними противоречий и выработки единой политики на Среднем Востоке.

Понимая важность такой депеши, аль-Адиль повернул коня в сторону Иерусалима. Однако Салах ад-Дин, так и не простивший халифу, что тот не оказал, по его мнению, должной поддержки мусульманскому воинству во время осады Акко, поначалу даже не желал и слушать об отправке посла в Багдад и согласился на этот шаг только после долгих уговоров аль-Адиля.

6 октября засобирался в дорогу и сын Салах ад-Дина аль-Малик аз-Захир. Сразу после ночной молитвы он вместе с Баха ад-Дином направился к отцу, чтобы попрощаться и испросить его благословение — видимо, к тому времени состояние здоровья Салах ад-Дина было настолько плохо, что он опасался его внезапной смерти. Так Баха ад-Дин стал единственным свидетелем этой встречи, во время которой Салах ад-Дин обратился к сыну со словами, которые звучали и как напутствие, и как завещание одновременно.

«Поручаю тебя Всемогущему Аллаху. Он — источник всякого блага. Исполняй волю Аллаха, ибо это — путь мира. Избегай кровопролития; не уповай на него, потому что пролитая кровь никогда не дремлет. Старайся завоевывать сердца твоих подданных и пекись обо всех их интересах, ибо ты поставлен Аллахом и мной именно для того, чтобы заботиться об их благе; старайся покорить сердца своих эмиров, министров и знатных людей. Я достиг своего нынешнего величия, потому что завоевал сердца моих людей с помощью мягкости и доброты. Никогда не замышляй дурного против людей, ибо нет того человека, которого бы пощадила смерть. Будь благоразумен в общении с другими, ибо [Аллах] не простит тебя, если они не простят; а что касается твоих отношений с Аллахом, то Он прощает кающихся, ибо Он — Милостив» (Ч. 2. Гл. 175. С. 407).

Это была речь умудренного жизнью отца и правителя (если она и в самом деле была таковой, а не приукрашена восторженным биографом), и она звучит как программное заявление, демонстрируя те принципы, на основе которых жил и правил Салах ад-Дин.

Отец и сын проговорили еще долго, и уже на заре Салах ад-Дин еще раз возложил руку на голову сына, благословил его и сказал, что поручает его «заботам Аллаха». Спустя неделю Иерусалим покинул и другой сын Салах ад-Дина — аль-Малик аль-Афдал, правивший Египтом. Сам Салах ад-Дин, отдав указание о строительстве в Иерусалиме новой больницы и медресе, а также об укреплении его стен, отбыл в инспекционную поездку по Палестине.