Михаил Антонов - Жизнь в Советском Союзе была... [СИ]

И, пребывая именно в средней группе, я впервые увидел печально знаменитого местного маньяка «дядю Сашу», но этот персонаж достоин отдельного сюжета, и я расскажу о нем позднее.

В старшей группе нам было не до политики, этот год прошел на спортивной волне. В те годы советские спортсмены завоевывали множество наград в разных видах спорта, но, что особенно приятно, в футболе и хоккее. Победы наших атлетов охотно пропагандировали в эфире, проводя регулярные радио и телерепортажи со спортивных соревнований. Естественно, что все это бурным потоком вливалось в уши неокрепших еще детей, и многие из них, поддавшись этой «зловредной» коммунистической пропаганде, начинали увлеченно гонять мячик летом и шайбу зимой.

Поддался этой пропаганде и я. И потому ли, что первая пятилетка шестидесятых годов прошлого века была связана с успехами автозаводцев, или просто название запало в душу, но я стал ярым болельщиком московской футбольной команды «Торпедо». Я наизусть знал всех ее игроков, смотрел все их матчи, которые показывали по центральному телевидению, и увлеченно слушал репортажи по радио. В хоккее я поначалу болел за ЦСКА, и только когда челябинский Трактор в 1965 году появился в высшей лиге, я стал болеть и за местную команду.

Поскольку телевизоры и радиоприемники имелись во многих семьях, то таких увлекающихся мальчишек, знающих кто такие Лев Яшин, Эдуард Стрельцов и братья Майоровы вместе со Старшиновым, в нашем садике тоже хватало. Мы летом рьяно бегали за мячом по площадке, оттеснив девочек к песочнице и скамейкам, а зимой также рьяно боролись за шайбу на деревянном, покрытым инеем полу беседки. Там с трех сторон были деревянные бортики, так что наша шайба редко улетала с поля, а то, что на полу не было льда, нам не мешало, мы же бегали не на коньках, а в валеночках.

Кроме того именно в это время как-то заметно активизировался досаафовский аэродром на пустыре за Аэродромным поселком. Может самолеты с него и раньше летали над нами, но мне хорошо запомнились именно эти 1964–1965 года. Мерно урча над нашими головами, барражируют либо «кукурузник» АН-2 или моноплан ЛИ-2, а мы, задрав головы, радостно приветствуем их визгом и, как бы сейчас сказали, кричалкой:

В чем смысл последних двух строк, хоть пытайте, — не скажу, не знаю. Но слов из кричалки не выкинешь.

Иногда самолет пролетал не один. На тонкой, едва различимой нити он тащил за собой планер, а бывало, что сразу два. И потом уже эти планеры, поднятые и разогнанные моторным самолетом, долго кружили над нашим поселком, и их бесшумный свободный полет вызывал у нас не меньший восторг.

Радовались мы и парашютистам, прыгавшим с самолетов на том же досаафовском аэродроме. Сначала по небу, рыча мотором, пролетал самолет. И хотя летел он достаточно далеко от нас, но шум его мотора все равно достигал нас. Потом от него отделялись маленькие точки, и вдруг в голубом небе словно цветы распускались — раскрывались маленькие разноцветные купола, которые плавно и неспешно опускались на землю.

Это сейчас авиация — развлечение и досуг для богатых, а тогда и простым смертным позволялось этим заниматься. По крайней мере, Валентина Попова — старшая сестра Вовки Попова, моего сверстника, жившего в нашем дворе и ходившего вместе со мной в садик, а потом и в школу, спокойно записалась в секцию при этом аэродроме и даже прыгала там с парашютом.

В те же годы проявился у нас интерес и к детским приметам. У ребятишек нашей группы сформировалось стойкое убеждение, что коли поймаешь на листочке кустарника, окружавшего наш участок, божью коровку, то ее надо обязательно отпустить. А если раздавишь ее, то обязательно пойдет дождь. Не верите? А зря, любой ребенок из нашей группы мог подтвердить это на примерах из нашего опыта. Поэтому, поймав божью коровку, мы, посмотрев, как она ползает по пальцам, всегда ее отпускали, подбрасывая вверх и напевая: «Божия коровка, улетай на небо, там твои детки кушают конфетки». И после этого до самого вечера была обычно солнечная погода.

Также летом 1965 года наш 175-й детский сад выехал на пикник. Ребятишек посадили в автобусы мостопоезда и вывезли на берег озера. Какого именно — не скажу, не помню, да и название по малолетству мы вряд ли спрашивали. Но точно помню, что место было безлюдное, никаких поселков поблизости, но рядом был березовый лес. Воспитатели соорудили большой шалаш, нагнув пару берез и набросав на них веток. В этом шалаше мы прятались от солнечного зноя, а также спали во время сончаса. Обед и полдник на свежем воздухе нам тоже организовали, так что все детишки остались довольными. Купаться нам только не разрешили, но я и не помню, чтобы кто-то сильно рвался в воду.

Сейчас трудно представить такой выезд за город. И родители многие не поймут, да и районо не одобрит. Как это современных детей в необорудованное место, да они же все травмируются и отравятся, а тех, кто не пострадает сразу, обязательно закусают энцефалитные клещи.

Подготовительная группа детского сада запомнилась мне двумя вещами: тем, что нас вполне серьезно готовили к школе, и ремонтом.

Подготовка для нас началась с того, что всю группу сводили на экскурсию в школу N 9 и показали класс набитый партами. Причем, набитый в самом полном смысле этого слова. Парты стояли впритык друг к другу, без всяких проходов, а некоторые даже располагались вплотную к стене и боком к доске. Когда же через год я пришел в эту школу в первый класс, то такого скопления парт ни в одном кабинете не увидел — они стояли скромно в три ряда, по семь штук в ряду и боком к доске никому сидеть не приходилось. Только по прошествии нескольких лет я сообразил, что на экскурсию нас водили летом, когда в школе был ремонт и парты из нескольких классов стаскивали в один, чтобы в пустых кабинетах можно было спокойно белить и красить.

Ну а потом, после экскурсии в школу, с сентября месяца у нас в подготовительной группе несколько раз в неделю были «уроки», где Тамара Ивановна — наша воспитательница — учила нас писать, читать и считать.

Читать я, правда, к тому времени уже умел, но писать «письменные» буковки, а не печатные, я учился именно в детском саду.

Осенью 1965 года в нашем садике затеяли ремонт. Я не знаю, ремонтировали ли весь детский сад или только помещение нашей группы, но помню, что однажды нас с Лешкой, как пелось тогда в одной популярной песенке, «перевели в другой детский сад». Это был детсад N 61, что располагался на перекрестке улиц Солнечной и имени Володарского.

Вот только не надо меня убеждать, что улицы Солнечная и Володарского не пересекаются и находятся в разных районах города. В то время, которое я описываю, они очень даже были рядом и весьма серьезно пересекались. Поскольку именно так до 1965 года назывались всем известные проспект Победы — бывшая улица Солнечная и Свердловский проспект, носивший в то время название улицы Володарского. Так что новый наш садик находился если по сегодняшней адресации, в доме № 25 по Свердловскому проспекту.