Александр Бенуа - Мои воспоминания (в пяти книгах, с илл.)

«Влюбился» я и во всю версальскую пластику. Первая поездка в Версаль была посвящена ознакомлению с общим его настроением, а также со внутренностями дворца, обзору его музейных коллекций, но затем я стал ездить в Версаль специально для его садов, а в них для тех статуй и для тех ваз (!), коими уставлены партеры, боскеты, аллеи и бассейны. Нужды нет, что я эти фонтаны не видел бьющими; когда же весной они забили в дни Grandes Eaux*, то в сущности ничего от этого к моему наслаждению от Версаля не прибавилось, а скорее получилось некоторое разочарование, тем более что в эти дни сады наполнились густыми, весьма неприглядными толпищами...

Праздник воды (франц.),

Варианты

575

Все эти речные божества и нимфы, эти Времена года, Часы дня Ча сти Света и Темпераменты, все эти герои древности и небожители Олимпа до того казались живыми, что никакого другого оживления все это беломраморное и темнобронзовое население не требовало. Особенно удивительно, каким чудом ваятелям и литейщикам XVII века удалось оживить и такие «отвлеченные» формы, как вазы! На это, помнится, мне указал еще Левушка Бакст, который обладал особой чуткостью или, я бы сказал, скорее «чувственное гью», чтобы оценивать жизненность даже в предметах и вовсе неодушевленных. И действительно, каждая пара ваз из тех, что выставлены вдоль «Зеленого Ковра», имеет лицо, свое выражение, свою душу! Но особенно прекрасно круглятся и «набухают» те из них, на мраморе которых художник представил эмблему Луи Каторза — подсолнечник. В монументальном и все же вполне реалистическом изображении этого вовсе уж не столь аристократического цветка лесть нашла себе выражение такого благородства, что лучшего символа себе представить нельзя.

Стр. ее утраченную красоту. / ее утраченную красоту.

М2 Уродлива в сухости своих линий кафедра, слишком тощими ка-

жутся решетки, худосочными представляются писанные по трафарету орнаменты, покрывающие стены капелл, колят глаза краски витро средних окон в абсиде. Зато до чего же рядом прекрасна и сказочна та застывшая в цветистой хрустальности музыка, что сияет и переливается в трех исполинских «розах», сохранивших всю волшебную праздничность с XIII и XIV веков.

Стр. цель и назначение художника / цель и назначение художника 148 \\ именно в этом, увы, и кроется грех его творчества — то самое, что придало его картинам до того устарелый характер, что молодежь (даже та, которая «понимает толк» в Пуссене) и не пытается его-понять, им заинтересоваться. Это измышленные, якобы насыщенные поэзией, «классические» пейзажи населены «наемными моделями», и несоответствие этих фигур с окружающим тем более бросается в; глаза, что художник не сумел этим фигурам сообщить ту стилистическую обработку, которой он подверг скалы, тучи, небеса, водыа рек и озер. Они остаются сами по себе и выдают свое происхождение из академических классов — ту «faciiite» *, ту школьную сноровку, которые в таких классах процветали.

Одну из таких нимф я как-то застал однажды в мастерской Me-

Легкость (франц.) .

.'576

Варианты

нара, и хотя эта особа обладала вполне гармоничными пропорциями, меня все же поразило (я, кажется, в первый раз тогда видел «живую натуру» в обыденной обстановке рабочей мастерской), как мало в таком «видении» какой-либо поэзии и, напротив, сколько в нем довольно отталкивающей вульгарности. Эту-то банальность и эту вульгарность Менар переносил затем бессознательно в свою «опоэтизированную» природу.

* Cmp . известного декорума. / известного декорума.

148 Но чем мог я похвастать тогда в смысле своего «творчества»?

Несколько простеньких этюдов в альбомах, сделанных за последние два «мартышкинских» лета и какие-то начатые акварели более картинного порядка — вроде варианта «Замка Тентежиля» и «Мартыш-кинского мавзолея» не давали мало-мальски выгодного представления о моих способностях и скорее свидетельствовали о моей крайней неопытности. Однако Менар все же кое-что похвалил, причем более всего ему понравились (он видимо был искренен) то, что я успел сделать за несколько месяцев пребывания в Париже и в Версале. Особенно же он похвалил несколько этюдов, изображавших то, что было видно à vol d'oiseau * с нашего балкона — уголок площади, тускло освещенный фонарем, и громаду церкви св. Клотильды в лучах вечернего солнца. Тут же Менар дал мне несколько технических советов, которыми я в дальнейшем и пользовался с успехом. Вообще же беседа наша была из самых оживленных, причем, однако, то был главным образом Менар, который чудесно рассказывал про свои путешествия по югу Франции, по Италии и по Греции. Это был мой первый живой контакт с французским художником, и я чувствовал себя безгранично счастливым от ощущения такого сближения.

* Cmp . какой-то обрядовый хоровод. / какой-то обрядовый хоровод. Меня 176 это столь вообще чуждое привычным моим чувствам наваждение до того поразило, что, вернувшись к себе, я затеял картину, которая по своему сюжету более подходила бы Рериху. А именно я захотел представить человеческое жертвоприношение среди подобного древнего капища. Солнце как бы готово появиться из-за морского горизонта; старец-жрец ждет этого мгновения, чтоб вонзить в сердце пленнику священный нож, тогда как друидесса рядом уже подносит золотую чашу, в которую хлынет кровь жертвы; вокруг в ожидательном оцепенении стоят, как вкопанные, вооруженные копьями и щитами вождь-князь и его дружинники.

* С птичьего полета (франц.).

Варианты 577

Стр. сыграло в деятельности княгини значительную роль. / сыграло в №9 деятельности княгини значительную роль. Несомненно, что с принятием всего дара были у нее связаны какие-то ее личные честолюбивые планы. Возможно, что в будущем рисовалась перспектива быть принятой ко двору, а это послужило бы ей чем-то вроде реабилитации после того, что она, разведясь со своим первым мужем, заняла в петербургском обществе несколько щекотливое положение. Эти мечты могли бы реализоваться особенно, если бы и впредь она продолжала пополнять свой дар и постепенно значительность его стала бы для всех очевидной. Наконец, то, как с ней в данном случае обошлись, как ее обидели, показывало, что с ней вообще не считаются, что у нее нет настоящей опоры в художественном мире 1#.

Стр. много раз Коровина слушать. / много раз Коровина слушать. Ко- %13 ровин, и раньше бывавший в Париже, как-то особенно страстно любил этот город, Париж действовал на него возбуждающим, электризующим образом. Не грустно ли, что в том же Париже, веселые огни которого он так любил изображать, под конец жизни изведал столько обид и даже настоящую нужду. Кто в Париже еще помнит о том, где некогда Коровин был здесь чем-то [вроде] модной художественной Vedette *? Парижане должны были быть благодарны ему за когда-то доставленные художественные радости.