Пётр Бартенев - О Пушкине: Страницы жизни поэта. Воспоминания современников

Сказку о Царе Салтане Пушкин написал в дилижансе, проездом из Петербурга в Москву [721].

Распорядителем суммы, вырученной за продажу сочинений Пушкина, был граф Строганов, один из душеприказчиков, поручивший это дело какому-то Отрешкову (из 250 — только 30 т.) [722]. После Пушкина осталось только 75 рублей денег и 60 тысяч долгу, уплаченного государем [723]. Из 75 на память взяли себе по 25 — Жуковский, Виельгорский [724]и Нащокин. Последнему же достался бумажник, архалук (подаренные в собрание Погодина), маска, отданная Сухотину, и часы, которые он уступил Гоголю [725].

Пушкин не любил Вяземского, хотя не выражал того явно; он видел в нём человека безнравственного, ему досадно было, что тот волочился за его женою, впрочем, волочился просто из привычки светского человека отдавать долг красавице [726]. Напротив, Вяземскую Пушкин любил [727].

Баратынский не был с ним искренен, завидовал ему, радовался клевете на него, думал ставить себя выше его глубокомыслием, чего Пушкин в простоте и высоте своей не замечал [728].

У М. П. Погодина было нечто вроде литературного вечера. От своих многочисленных занятий Погодин хотел на несколько часов оторваться и посвятить эти часы воспоминаниям о Пушкине. Такова была собственно цель собрания. Приглашены были издатель Пушкина, П. В. Анненков, которому именно Погодин хотел доставить случай узнать что-нибудь новое о покойном, ближайший друг последнего Нащокин, далее один из позднейших лицеистов Мей, я и ещё кое-кто, в том числе Г. Эраст Благонравов, который в начале вечера читал свою статью на Петербургские журналы — нечто талантливое, но несколько тривиальное.— Погодин, кажется, не достиг своей цели. Хотя и много было говорено о Пушкине, но мало нового, дело шло как-то вяло. Вот всё, что мною было узнано там. Нащокин и другие сообщили свои догадки о лицах, к которым есть обращения в стихотворении: 19 октября 1825 г. (т. III, стр. 16) [729]: «Он не пришёл, кудрявый наш певец» относится к молодому товарищу Пушкина по Лицею, Корсакову, брату известного президента Академии Дондукова(прибавлено от жениной фамилии)- Корсакова, который по выходе из Лицея уехал в Италию и там умер [730].

Следующие за тем две строфы относятся к моряку, тоже товарищу Пушкина по Лицею — теперь Контр-Адмиралу Матюшкину.

Далее в 9-й строфе стихи:

по догадке Нащокина, должны относиться к Гревницу [731].

Следующая за тем строфа обращена к Горчакову, как говорил мне прежде и Шевырёв [732].

Дальнейшее обращение относится к Дельвигу.

Мой брат родной по музе, по судьбам — Вильгельм(Кюхельбекер).

В поэме: Домик в Коломне (т. II, стр. 340) есть одно обращение, относящееся к г-же Зуровой, которая прежде была за графом Страйновским, а урождённая Буткевич (сообщил Нащокин).

Ответ Ф. Т. [733](Туманскому), т. III, 59. Здесь говорится [734]о г-же Паниной, урождённой Пушкиной, сестре г-жи Зубковой, в которую Пушкин был влюблён [735]. Стихотворение написано в Москве. Нащокин замечал Пушкину, что стих: «„Нет, не агат в глазах у ней“ может означать, что у неё нет на глазах бельм [736].

То Dawe esqr. (стр. 72)» «Рисуй Олениной черты» [737], по словам Погодина*****.

Превосходное стихотворение, начинающееся: «Когда твои младые лета» (стр. 83), по словам Нащокина, обращено к теперешней графине Закревской [738].

Мадона, написанная рукою Пушкина в альбоме Юрья Никитича Бартенева, по общему отзыву, относится к Наталье Николаевне, жене поэта [739].

На стр. 121 третьего тома, послание к Ш..ву есть послание к известному князю Шаликову [740]. Приведу здесь другое стихотворение Пушкина, относящееся к тому же лицу, которое я слышал от покойного учителя Рязанской Гимназии H. Н. Титова (впоследствии Инспектора Владимирской Гимназии):

На стр. 123: вероятно, к Пущину, лицейскому товарищу [742].

На стр. 131: к Всеволожскому [743].

На стр. 136: к графу Самойлову(по свидетельству Нащокина) [744].

На стр. 138: к Чаадаеву [745].

На стр. 154: к ДавыдовуАлександру Львовичу, одному из трёх братьев. В их семействе, в селе Каменке, Пушкин гащивал. Тот же Давыдов есть и Фальстаф, см. т. XI [746].

На стр. 156: к Языкову [747].

Череп к Дельвигу [748].

Подражания Корану посвящены П. А. Осиповой, соседке Пушкина по Псковской деревне (сообщил Погодин).

Окончание Пророка: (219)

Г. Мей, из слов которого можно было заключить, что он лицеист, сообщил, что, по преданию, на стенах лицейского карцера сохранялось несколько строф Руслана и Людмилы. Он же прочёл эпиграмму Пушкина на лицейского доктора Пешеля, где упоминается лакей Сазонов, который ходил за Пушкиным во время его болезни (этого не записал).

Он же прочёл другую эпиграмму:

(Между прочим о Булгарине. T. Н. Грановский, познакомившийся с Пушкиным у Плетнёва, раз шёл с ним пешком с дачи в Петербург. Они говорили, и этот разговор Грановский причисляет к приятнейшим в своей жизни. Говоря о Булгарине, Пушкин сказал, что напрасно его слишком бранят, что где-нибудь в переулке он с охотою с ним встретится, но чтоб остановиться и вступить с ним в разговор на улице, на видном месте, на это он — Пушкин — никак не решится.)

Ещё эпиграмма, сообщённая тем же:

Неведомский после этого оставил стихи, стал писать прозою и помещал статьи свои впоследствии у Пушкина в «Современнике» [752].

По словам того же, Татьяна в высшем обществе срисована с графини Строгановой, урождённой Кочубей [753].

Погодин говорит, что о первых годах литературной деятельности Пушкина многое можно узнать от Долгорукова, что женат на Шатиловой, и от Мазуриных [754].