Абрам Старков - ...И далее везде

«По Вашей просьбе была в доме 13, кв. 5 по проспекту Добролюбова. Застала старушку, которая помнит Тушинского и его большую семью. Вот уже 10 лет, как они здесь не проживают, переехав из этой коммунальной квартиры в отдельную, кажется, в Автове. Сам Михаил Дмитриевич на 90-м году жизни, а также его супруга умерли 8 лет назад…»

— И все-таки почему Георгий Александрович сменил престижную в то время полярную авиацию, служба в которой принесла ему два ордена, на малопопулярную санитарную? — домогаюсь я и получаю на сие вполне заслуженно:

— Престиж и популярность не из лексикона моего покойного мужа… Были разногласия с руководством Севморпути, но ворошить их через столько лет не хочу. Георгий осудил бы меня за «сплетни». Да и не обида окончательно определила его решение. А новизна дела, к которой он всегда стремился и которая опять открывалась перед ним. «В арктическом небе, говорил, стало тесновато, а тут — раздолье, неизвестные трассы…» Для меня добавлял: «Буду ближе к дому». И действительно, утром, днем — полеты, к вечеру — с семьей. Ему нравилось в «санитарах»… Вы когда летали с Георгием?

— Летал — сказано слишком категорически… — говорю я и рассказываю Марии Ильиничне, как все было. Смеется.

— Я не слыхала от Георгия об этом случае. Вообще-то он со мной всем делился, а тут умолчал. Видимо, предчувствовал, что вы сами придете через столько лет и расскажете. Это было в тридцать пятом?

— Летом.

— А осенью он участвовал в поисках немецкого воздушного шара… Георгию обычно сопутствовала удача в розысках пропавших. А ему это не раз приходилось делать. После спасения итальянцев — вывоз американского пилота Маттерна, совершившего вынужденную посадку на Чукотке. Потом поиск оленеводов, затерявшихся в тундре под Анадырем. И вот — немцы. Занесло их в Карелию и — как испарились. Искали долго и многие, нашел Георгий, летая на краснокрестовом «У-2» в отвратительную погоду, чуть не в нулевую видимость. Аэростат упал в лесу, деревья задержали, ослабили удар, немцы оказались живы-невредимы.

…Мы похоронили Георгия на Митрофаньевском. На кладбище уже рыли братские могилы. Женя, сын, выкопал под снегом рядом с братской отдельную для отца. Под двумя березками. И сделал зарубки на обеих… Мы уехали в эвакуацию, в Киргизию, в Таласский район. Вернувшись, мы могилы не нашли. Кладбище было под обстрелом, и наши березки, видно, снесло. Братская могила захватила и одиночные. Георгий лежит вместе со всеми.

В комнату вбежал Сашка с бутербродом в руке, что-то срочное нужно сообщить бабушке, кажется, пожаловаться на маму. Застывает около стола:

— Бабушка, ты почему плачешь?

К моим авиационным материалам тридцатых годов можно присоединить еще один, хотя речь шла в нем не о летчиках, а о стратонавтах. Но и у тех и у других единая дорога — в небо. Разница лишь в высотах.

Вот записанный мною рассказ командира первого советского стратостата «СССР-1» Георгия Алексеевича Прокофьева, приехавшего в Ленинград вскоре после полета.

— Мы готовились к полету восемь месяцев и девятнадцать дней, если считать со дня приказа Реввоенсовета. Полет продолжался восемь часов и девятнадцать минут.

Для чего мы «прыгали» в стратосферу?

Но сначала о том, что такое стратосфера.

Это часть околоземной атмосферы, начинающаяся примерно с десяти-одиннадцати километров высоты. То, что ниже, — топосфера.

Аэропланы летают в топосфере, а надо было им научиться летать над ней: чем выше, тем разреженней воздух, тем меньше помех и сопротивления, которые должен преодолевать самолет. Но у стратосферы свой характер, свои повадки, свои особенности, ну хотя бы тот же разреженный воздух — как дышать в нем? Человеку опасно внедряться в новые для него пространства, предварительно их не разведав. Исследования стратосферы ведутся давно с помощью шаров-пилотов, снабженных самопишущими приборами, с помощью радиозондов, которые подают соответствующие сигналы. Показаниям этих разведчиков мы верим, и все же они — механические информаторы, хорошо бы их проверить — для еще большего доверия к ним. А как это сделать, кто осуществит такой контроль? Только сам человек. Личным, так сказать, прикосновением к стратосфере. Значит, надо побывать в этих высотах. На чем? На стратостате.

Стратостат — это, в общем, такой же аэростат, воздушный шар, какие вы частенько видите в небе над городом, но способный забраться значительно выше. За счет увеличенной подъемной силы, которую придает ему газ, водород. Больше газа — выше «потолок» подъема. Вместимость оболочки нашего «СССР-1» — двадцать пять тысяч кубометров. Это равно кубатуре дома из ста трехкомнатных квартир. И прибавьте еще маленькую комнатушку — подвешенную к оболочке гондолу для экипажа; она диаметром в два с половиной метра. Площадь достаточная для временного пребывания на ней трех воздухоплавателей, хотя и в некоторой тесноте. Впрочем, во время подготовки к полету мы проводили в гондоле оперативные совещания, «летучки», по десять человек набивалось…

О чем мы говорили на оперативках, какие у нас были заботы?

Первая, естественно, — оболочка! Как подобрать такую и по прочности и по расцветке — да-да, цвет очень важен — одежду стратостата, чтобы на ней не отразились пагубно ни космические лучи, ни низкая температура? Чтобы она не пропускала газ. До сих пор баллонную прорезиненную ткань для аэростатов мы ввозили из-за границы. Она вполне годилась на малых высотах. Но испытаний на новых параметрах, которые, по расчетам конструкторов, могла предъявить ей стратосфера, не выдерживала. Требовалась иная рецептура. И ее разработали наши химики-резинщики, а изготовил оболочку завод «Каучук». Теперь, после полета, мы можем сказать: одежка стратостата по всем кондициям хороша. Легка, прочна, надежна.

Не меньшая забота — гондола! К обычному аэростату подвешена плетеная корзина для наблюдателя. В стратосферу в эдакой плетенке не полезешь. Нужно что-то посолидней, герметическая кабина нужна, металлическая гондола. А из какого металла? Какой формы? Какой толщины должны быть стенки? Опять вопросы, вопросы… К кому обратиться за советом, за опытом? К Жюлю Верну? Перечитали роман, который для краткости именуют «Полет на Луну», а полное его название «С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут». Фантаст послал на Луну трех своих смельчаков в «снаряде-вагоне», выстреленном из гигантской пушки типа «Колумбиада». Опасаясь разрушительного действия пороховых газов, создатели этой своеобразной гондолы определили толщину ее стенок в двенадцать дюймов, тридцать сантиметров. Для нашей кабины, изготовленной из кольчугалюминия, отечественного сплава, названного так по Кольчугинскому заводу, где был получен, понадобились всего лишь два миллиметра, то есть в сто пятьдесят раз меньше, чем для жюль-верновского ядра. Этой толщины вполне достаточно, чтобы выдержать давление не только в одну десятую атмосферы, ожидавшее нас на предельной высоте, но и все десять атмосфер. Почти стократный, как видите, запас прочности. «Кольчуга» наша, как и оболочка стратостата, легка, прочна, надежна.