Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

Брат снова вспоминается совсем молодым. Ведь он начал работать со школы — аспирантура, диссертации, научные труды, степени и звания пришли позднее, хотя до конца жизни он оставался не только крупным ученым, но и преподавателем в институте. Так вот в школе мальчики (тогда было раздельное обучение) все перемены и даже уроки играли в «очко» на пальцах. Это была целая наука, которая сильно мешала учебе. При быстрой игре партнеры выкидывают более или менее стабильное число пальцев, и тот, кто быстро считает и понимает эту особенность, имеет больше шансов выиграть, подводя противника к переборной ситуации. Тогда брат предложил игрокам всего класса сыграть в «очко» с ним прямо на уроке. Он поставил условие: если выиграет, ребята будут беспрекословно слушаться его. А если хоть кому-нибудь проиграет, они будут делать что захотят. Разумеется, это был смелый шаг — выигрыш ни в одной игре не может быть стопроцентным. Брат, умея быстро считать и оценивать ситуацию, выиграл. С того веселого урока все ребята полностью подчинились ему.

Летом 1961 года в рабочую комнату предприятия вошел невысокий темноволосый юноша и представился: «Триус Евгений Борисович, буду работать с вами». На вопрос руководителя лаборатории, в какой области он работает, последовал ответ: «Я математик и могу делать то, что потребуется». Слово «математик» было произнесено с известной долей гордости или, точнее говоря, благоговения перед этим термином. Некоторые были удивлены этим ответом, но вся дальнейшая работа в течение десяти лет показала, насколько справедливыми были эти слова.

Защитив кандидатскую диссертацию (это была работа, относящаяся к применению математических методов в строительной механике), Женя тут же приступил к работе в совершенно новой для него области математического программирования. Поражала легкость, с которой он буквально вгрызался в незнакомые вопросы. Будучи специалистом в области техники, весьма далекой от тематики предприятия, Женя за весьма короткий срок стал одним из ведущих алгоритмиков-программистов по разработке большой группы задач функционального математического обеспечения. Его работы в области линейного программирования стали основополагающими в отрасли.

И уже не пришлось удивляться, когда через десять лет он защитил докторскую диссертацию именно по тематике этой, как он выразился, «премудрой науки». Примерно в это же время вышла его книга «Задачи математического программирования транспортного типа», которая стала настольной книгой для широкого круга инженеров.

Руководимая братом лаборатория стала небольшой, но весьма плодотворной школой в области математического программирования.

Разработав ряд новых оригинальных методов решения многоальтернативных задач, Женя нашел пути приложения этих методов к большому числу практических задач, решение которых приобретает важное значение. Уже будучи доктором технических наук, Женя, если это было нужно, не чурался черновой работы, сам выполнял разработку программ решения задач на универсальной ЭВМ.

Коллектив лаборатории, возглавляемой Женей, относился к нему с большим уважением и любовью. Каждый инженер этой лаборатории ощущал плодотворное влияние своего «шефа». Да разве только своей лаборатории! Насколько мне помнится, не было у него товарища, которому он не помог в разработке тем, очень далеких от чистой математики.

Женя был очень разносторонним человеком, любил музыку, театр, литературу. Был замечательным собеседником. Человек большой эрудиции, светлого ума, удивительной отзывчивости, он располагал к себе с первой встречи. Он был очень щедрым человеком, готовым поделиться с товарищем знаниями и опытом, дать добрый дружеский совет.

Есть люди, общение с которыми независимо от твоей деятельности запоминается как нечто большое, светлое на всю жизнь. К таким людям, безусловно, относился Женя.

«Школа Триуса», возникшая в семидесятых годах, живет и поныне в делах его сотрудников, товарищей и учеников.

…Дождь стучит по крыше, и нет ему ни конца ни края. Это природа вместе со мной и мамой все еще оплакивает моего младшего брата Женю. Сейчас кажется диким, невероятным, что мы с ним не успели поговорить о самом главном. Говорили все больше не о жизненных, а о житейских проблемах. В редкие часы досуга спрашивали, как живется, как работается, как здоровье. Если бы можно было хоть что-то вернуть! Я задавала бы ему другие вопросы. Чужие люди тянулись к его уму, таланту, обаянию, а я принимала его просто как доброго брата, всегда готового помочь, поддержать, подставить свое плечо.

Разве можно вспомнить и сотую долю того, что он говорил! Я ничего не старалась запомнить: кто же мог думать, что я, старшая и больная, переживу его, что он так вдруг, так рано уйдет?

Помню, как ему, уже смертельно больному, вводили сыворотку, в математической разработке которой он принимал самое горячее участие. Женя верил в нее, а после вливания горько пошутил: «Ну что же, послужим еще раз науке».

Он не лишился мужества. Понимал, знал, что умирает, и принимал это неизбежное со стоической выдержкой. Только раз услышал от него (сорокашестилетнего!) один из товарищей: «Мне бы пожить еще годик-другой, да, видно, не судьба!»

Музыка жила в Жене всегда, хотя он был математиком. Он не мог жить не только без консерватории, концертных залов, оперы. Идет дождь, бушует вьюга, завывает ветер, стоит тишина и покой — все равно в душе музыка. Особенно нужна была она ему перед смертью. Друзья доставали для него лучшие пластинки классиков. Он, уже будучи не в состоянии говорить, пытался шепотом напевать мотив и, шутя, спрашивал: «А ну, что я пою? Если угадаете, ставьте пластинку».

Разумеется, мотив никто не мог разгадать: что же можно напеть шепотом? Он подтрунивал над нами и говорил, что хотел бы послушать.

Сказать о любви к нему — это не сказать ничего. Ушла бесценная жизнь. Ушел последний мужчина из нашей семьи, оставив нас сиротами, обеднив наши души, обездолив судьбу…

«Уважаемая редакция!

Как объяснить вам да убедить, что давать людям читать чужие письма не грешно?

Ярослав Ивашкевич изрек одну «весьма банальную» мысль о роковых моментах жизни: все зависит от того, куда повернешь, гуляя по саду, — направо или налево, в какое сядешь кресло, по какому номеру телефона позвонишь. Жизнь складывается в зависимости от короткого момента, движения, слова. И совершенно неизвестно, что бы произошло, если бы вообще не было этого слова…

Если вы не будете повторять избитую фразу о том, что каждый человек — кузнец своего счастья, и хоть на минуту согласитесь с Ярославом Ивашкевичем, я покажу вам чужие письма и скажу, что было бы, если бы я их не получила…