Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

Что ты сейчас читаешь? Я только что прочла чудесный рассказ «Аленка». И думаю о том, что, как бы ни были изобретательны в своих выдумках писатели, сама жизнь всегда изобретательнее.

Пока повесть моя на «точке замерзания». Много работаю, и на нее уже не остается времени. Да и вряд ли она увидит когда-нибудь свет…»

…Письмо сестре Марите:

«Уважаемая Стефа!

Я знаю, как любит и уважает Вас Марите, какое влияние имеете Вы на нее, и потому обращаюсь к Вам с просьбой.

Вот уже скоро год, как я переписываюсь с Марите и пришла к выводу, что у нее недюжинные способности. Ведь она, насколько мне известно, окончила всего лишь шесть классов, притом нерусской школы. В письмах она делает ошибки, но не в грамматике суть. Поражает ее глубина мысли, образность выражений, большой кругозор, огромная жизнеутверждающая сила. Она образованный человек, по-видимому, образование дали ей книги. Я получаю очень много писем, особенно от молодежи, но самые интересные, самые яркие — от Марите.

Я прочла некоторые выдержки из ее писем товарищам по работе, они были потрясены ее литературными способностями. Надо думать о ее будущем, чтобы она нашла свое место в жизни. Я прошу Вас помочь мне в том, чтобы найти для Марите правильный путь. Сейчас трудно сказать, во что могут вылиться ее способности, лучше не загадывать, так как условия неблагоприятны. Каковы возможности окончания ею средней школы? Ведь без этого никуда не возьмут.

Подумайте, Стефа, и посоветуйте мне, куда лучше всего обратиться. Вам, зная местные условия, легче решить. Подскажите мне. Я сделаю все, чтобы не пропали способности Марите. Этого просто нельзя допустить. Помогите мне в этом».

«…Только сейчас могу хоть что-то написать о себе. Впрочем, о здоровье и сейчас писать что-либо хорошее не могу. Пользуюсь отдельными «просветами», когда голова не болит, закончила наконец свою повесть. Конечно, вчерне, но закончила. Получилось у меня около 200 страниц на машинке. Повесть документальная, автобиографическая, называется «Спасибо вам, люди!». В ней рассказано о всей моей жизни с самого детства, о людях, с которыми сталкивала меня судьба, о том, как они помогли мне остаться счастливой даже в беде. Заканчивается повесть описанием большой переписки, которую я веду. Понимаешь, я ведь действительно получаю множество писем, и именно эти письма вызвали во мне желание написать свою повесть.

Если бы ты знала, с какими судьбами я сталкиваюсь, сколько человеческого горя и отчаяния, одиночества и беспросветности читаю в письмах и как по воле окружающих людей жизнь оборачивается к солнцу! Когда люди хотят, они могут сделать страшно много. Конечно, и сам человек, попавший в беду, должен уметь остаться в ней Человеком. Вот основная моя идея. Последние страницы работы — строки из твоих писем, самых светлых писем, какие мне только доводилось получать. Письма твои я противопоставляю судьбе одного юноши, который тоже заболел в детстве, но пошел по другому пути — стал вором. Он не верит ни в жизнь, ни в людей. Этому парнишке, вернувшемуся из заключения, мне удалось помочь устроиться в жизни, но хочется, чтобы он многое понял, иначе он все равно не будет счастлив.

Мне бы хотелось, чтобы ты попробовала вести что-то вроде дневника, где описывала бы не только свой внутренний мир, но и все, что видишь вокруг. Ты отлично описала мне трех твоих друзей — стариков. Это же характеры! Я их вижу перед собой живых! Не могу утверждать, что ты станешь писательницей, но надо развивать в себе способности, а что получится — не знает никто. И более того, даже если ничего не получится (я исхожу из худшего), то образование и навыки, которые ты получишь, будут давать удовлетворение тебе самой. А может быть, ты станешь учительницей по литературе в вашем селе — разве это плохо? Будешь открывать детям мир искусства. Это же замечательно, Марите! Главное в твоем образовании зависит от тебя самой…»

«…Ну вот вроде бы и зима пришла — я это чувствую лишь по своему заснеженному подоконнику. Кроме него и кусочка серого неба, из моего окна ничего не видно…

Письмо твое получила давно, но лишь сейчас удалось выбрать время для ответа. У нас на работе закончилась реорганизация — создан институт научно-технической информации, в котором я теперь тружусь. В основном тематика осталась прежней, но самой работы, пожалуй, больше.

Как проходит у вас зима? Я ведь зимой в сельской местности никогда не жила, а наверное, там столько прелести! Напиши, какие у вас дома и улицы, далеко ли лес. Что ты читаешь и смотришь ли телевизор? Как твои племянники? Когда-нибудь я напишу тебе подробно о некоторых из моих корреспондентов, ставших теперь друзьями. Напишу, как они отвоевывают свое полезное место в жизни. Первым будет рассказ о юноше двадцати трех лет из города Гомеля. Но сначала подожду, когда все у него окончательно устроится. Борьба наша за Мишу продолжается уже восемь месяцев и вот, кажется, подходит к концу. А впрочем, нет, не к концу — это лишь самое начало, первый рубеж. Впереди у него целая жизнь и, значит, много трудностей, побед… У тебя — тоже. Буду рада каждой твоей победе, девочка, каждому новому рубежу, который ты возьмешь еще в жизни…»

«…Моя мама в конце октября уедет отдохнуть недели на две к себе на родину — в Ригу. Если будет у нее возможность, она, может быть, заедет навестить на день-два тебя. На всякий случай напиши мне, где находится ваш колхоз, как до него добраться. С нею я постараюсь переслать кое-что из репродукций Эрмитажа и Русского музея. А если она не сумеет приехать к тебе, то перешлю почтой. Буду кончать, так как очень спешу».

«…Очень рада, что тебе понравились книги.

Пишу тебе коротко, сейчас у меня много работы, а писем еще больше. Да разве только писем? Вот уже второй раз привозят ко мне на квартиру инвалидов, тяжко больных, которых нужно устроить в больницу. Так и живут у меня, пока не удается попасть на лечение. Вот такие-то дела. Обидно, что в жизни нашей так много еще человеческого горя…

Марите! Книжка, которую я написала, скоро выйдет. Я непременно пришлю ее тебе. Твои письма сохранены. На наших журналистов они произвели большое впечатление. Один из них послал тебе книгу «Нетерпение сердца». Фамилия его Рудерман Натан Борисович, работает в «Гудке»…»

«…Получила оба твоих письма. Твоя реакция на «Нетерпение сердца» совершенно аналогична моей. У меня, знаешь, тоже было чувство, похожее на страх за свою «репутацию». Особенно было неприятно, что читают эту книгу мужчины и думают, что все мы, больные, такие же истерички. Мне даже показалась эта книга негуманной, и я заколебалась: а правда ли, что Цвейг хороший психолог?

Ты права, дорогая Марите, что таких жертв нам не нужно. Чтобы помочь больному, не надо жениться на нем из жалости — это не принесет счастья обоим. Права ты и в другом: настоящая дружба и настоящая любовь между больным и здоровым возможны только тогда, когда оба могут что-то отдавать друг другу. Человек с физическими пороками должен иметь особенно богатый духовный мир, тогда восстановится равенство его со здоровым.