Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

С уважением Ирина Триус».

«Для моего семнадцатилетнего сына, как и для меня, Вы большой авторитет. Очень Вас прошу, напишите ему, воздействуйте на его сознание. Дело в том, что он в этом году кончает школу и не хочет поступать в институт. А мы все, его родители, родственники, — с высшим образованием. Он хочет быть рабочим — да ведь он будет белой вороной в нашем кругу. Я предлагаю ему репетиторов, и потом, его ведь возьмут в армию… У меня есть связи, он отказывается…

С уважением и заранее благодарная

В. И. Т.».

…«Вряд ли стоит Вам меня благодарить, потому что я не могу подсказать Вашему сыну иных путей, кроме того, который он выбрал сам. У него нет потребности непременно получить диплом (любой ценой, даже с помощью репетиторов и связей), потому что его привлекает, видимо, какое-то другое дело или просто пока нет ни к чему призвания. Вот он поработает, оглянется на жизнь, может быть, к чему-нибудь придет. Понимаете, диплом о высшем образовании — это еще не путевка в жизнь. Сам по себе диплом мало чего стоит, если он дает право заниматься тем делом, к которому Вашего сына не влечет. Он может жить и работать удовлетворенным на самой, с Вашей точки зрения, прозаической работе. И может влачить жалкое (да еще и выдвинуться, да еще и расти, так что Вы еще будете им гордиться) моральное существование, занимаясь с дипломом нелюбимым делом. Уверяю Вас, вот тогда среди коллег он и будет выглядеть «белой вороной».

Мы знаем множество интеллигентных людей, не имеющих дипломов о высшем образовании. И знаем хамов, хапуг, рвачей с дипломами. Не мешайте сыну самому выбрать свой собственный путь. Я уверена, на этом пути он со временем и учиться станет, получив диплом в той специальности, которую полюбит.

А армия? Это хорошая школа, которая тоже во многом поможет ему. Научит дисциплине, организованности, душевной собранности. И, может быть, даже поможет найти себя. Я рада, что мой сын прошел полезную школу армии. Теперь он учится в университете. Кстати, до армии он страдал частыми простудами, был физически невынослив, и я тоже в этом плане боялась армии. Теперь он альпинист. Я думаю, этим сказано многое.

От души желаю Вашему сыну найти себя в жизни, а Вам — радостей от него.

С уважением

Ирина Триус».

«…Я инвалид с детства. Ничего выдающегося не совершил. Меня покоряет молодое племя корчагинцев, их какая-то вселенская одержимость в борьбе за высокие идеалы. Но, признаться, примкнуть к ним не могу. Я остался на этой земле, уже не пытаясь взглянуть за облака, где в юности для меня светила моя звезда. Земное притяжение приковало меня к обыденно простому. Не ратую за отказ от борьбы, нет, но разве то, что я просто занимаюсь своим несложным делом в инвалидной артели и люблю одну-единственную женщину, разве то, что наперекор болям и неподвижности я живу как все, не означает, что судьбе брошен вызов?! Скажите, пожалуйста, что Вы думаете об этом?

С уважением

Ваш Павел Т.».

«Прежде всего давайте не будем прокладывать столь четкую грань — здоровые и больные. Все мы люди и людьми должны оставаться даже в беде. Хотя, конечно, возможности у тех и других разные. Не станем делить на больных и здоровых также корчагинцев. В первые дни войны мой старший брат ушел добровольцем на фронт, захватив фотографию матери и книгу «Как закалялась сталь». Это были корчагинцы сороковых.

Когда Валентину Терешкову попросили после полета в космос назвать любимую книгу, она ответила: «Как закалялась сталь». Это корчагинцы нашего времени.

Шахтер Владислав Титов совершил подвиг: бросился под высокое напряжение — почти на верную смерть! — во имя спасения своих товарищей в шахте при аварии. Он потерял обе руки и спустя несколько лет (что это были за годы!) непрерывного подвига написал свою первую повесть «Всем смертям назло» карандашом, зажатым в зубах. Теперь Владислав Титов — профессиональный писатель. Он одолел не только свою судьбу, он помог своей книгой одолеть судьбу многим, и мы называем его гордым словом «корчагинец». Все это подвиги, и совершили их люди, сильные духом.

Ты пишешь, дорогой Павел, что «ничего выдающегося не совершил». Не всем совершать выдающееся. Не все — больные или здоровые — становятся писателями или космонавтами. Есть еще другие, многие, очень нужные профессии, и ими занимаются обыкновенные люди, некоторые из них, кстати, становятся, например, Героями Социалистического Труда. Мне думается, истинная ценность человека — его нужность другим людям. Масштабы этой нужности могут быть очень разными. Даже если ты по-настоящему нужен одному-единственному человеку — пусть это будет любимая женщина, — это уже счастье. Ты же вопреки «земному притяжению» невзгод и болезней, навсегда приковавших тебя к постели, нашел свое, нужное людям, полезное в нашем богатом и добром обществе место. И дело конечно же не в том, что твоя профессия скромная. Дело в том, что «наперекор болям и неподвижности» ты живешь «как все». Ты не стал знаменитым. Но, как сказал Горький, «в жизни всегда есть место подвигам». Ты день за днем, год за годом, побеждая боль, страдания, неподвижность, тоску по простым, недоступным тебе человеческим радостям, живешь и выполняешь свои скромные обязанности. Не озлобился. Не ожесточился. Сохранил чистоту души, терпение, мужество, способность любить. Наверное, твоя жизнь — это тоже подвиг. Подвиг во имя самой Жизни.

С приветом

Ирина Триус».

Иногда на вопросы одних я находила ответы в письмах других.

Почти одновременно получила я два письма — от юношей, больных с самого детства. Один писал, что он очень одинок, что у него никогда не было ни друзей, ни товарищей: «В детстве мальчишки только смеялись надо мной». Другой в своем письме рассказывал: «Ребята с большой охотой приходили ко мне играть в шахматы, в шашки, слушали рассказы, вычитанные мною из книг, и платили мне своей искренней дружбой. Прошли годы, но дружба наша не прервалась. Они по-прежнему приходят ко мне и делятся своими радостями и горестями».

Два человека — две судьбы, внешне одинаковые, а по существу разные. Почему? Разные люди рядом с ними? Ну а сам человек, как он себя ведет, оказавшись в беде? Все чаще задавала я себе этот вопрос, читая такие письма. Конечно, речь идет не о той беде, что обрушивается неожиданно, как шквал, сметая все на пути. Или, по крайней мере, не о первых минутах, днях, неделях — тут уж, быть может, и не до размышлений. Но ведь бывает, беда сопутствует человеку долго, иногда целую жизнь. С такой бедой хочешь не хочешь, а надо свыкнуться, примириться. И при всем этом жить. Жить не как-нибудь, а Человеком!

Ответ на этот вопрос я нашла в письме Гали С. Она рассказала, что тоже болеет с самого детства и что до последнего времени чувствовала себя очень одинокой. Правда, прикрепил к ней райком комсомола шефов-комсомольцев, но они приходили нечасто — у них работа, учеба и еще много разных дел и забот. Галя, которая всегда была свободна, жила в постоянном ожидании очередного визита и обижалась на то, что ребята уделяют ей мало внимания. «Я все время ждала от них чего-то, ждала, чтобы они каждый раз приносили мне радость. А они приходили (всегда с гостинцами, конечно) и не знали, чем и как меня развлечь. Боялись пошутить лишний раз, боялись засмеяться — ведь они постоянно чувствовали себя рядом с больным, несчастным человеком, которому положено выражать сочувствие. Потом я подумала: а почему я все время жду, что вот ко мне придут, принесут мне радость и для меня что-нибудь сделают? А может быть, попробовать самой кое-что сделать для других?» И Галя, как могла, добралась на костылях до райкома. «Ребята, — сказала она, — скучно мне сидеть все время без дела. Дайте какую-нибудь работу, ну хотя бы что-нибудь переписать!»