Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

Еще в одном месте у меня в отделе кадров потребовали справку ВТЭК, что мне можно работать. А так как мне установлена инвалидность первой группы с полной потерей трудоспособности, то и получилось, что они мне «по закону» не могут предоставить работу! Вы видите, Ирина, что получается?

Правда, вчера ко мне приходила девушка Таисия из ЦК комсомола Белоруссии, и еще одна девушка, и еще парень Анатолий Жадан, из горкома. Конечно, во всем этом я чувствую Вашу, Ирина, руку».

Я — Михаилу:

«Дорогой Миша! Твое письмо очень встревожило и огорчило меня, и я сразу снова включилась в борьбу. Гомельскому обкому ВЛКСМ предложено добиться твоего оформления на работу. Кроме того, к тебе прикрепят студентов педагогического института, чтобы они помогали тебе готовиться к экзаменам в институт. Миша, мы добьем это дело, ты не переживай. И непременно пиши мне, чтобы я знала результаты».

Я — Михаилу:

«Дорогой Миша! На лето я переехала за город, телефона тут нет, и сама я теперь не могу связываться с кем нужно. Но это ничего, я попросила секретаря нашей партийной организации, она очень отзывчивый человек и все сделает. Вообще, Миша, я уверена, что мы с тобой непременно добьемся того, чтобы ты работал, а потом и учился. Люди помогут во всем.

Лично мне мое трудное счастье далось ценой нечеловеческих усилий, но я никогда бы не добилась этого даже такой дорогой ценой, если бы не встретила на своем пути многих светлых и щедрых людей. Всегда с благодарностью вспоминаю коллектив депо «Москва-3», в котором я работала инженером до болезни и с которым поддерживаю связь до сих пор. Дружеская поддержка и участие товарищей не раз выводили меня из состояния обреченности, вселяя силу и веру в себя и в жизнь.

Немалую роль сыграли в моей судьбе и товарищи студенческих лет. Прикованная к постели, я изучала экономику транспорта, иностранные языки и все-таки вошла в строй, работаю научным консультантом Центральной научно-технической библиотеки МПС. И снова в трудные минуты ко мне протягивались руки моих новых товарищей. Они откликались на мою беду, а теперь все откликаются на трудные судьбы тех, с кем я дружу, как с тобой.

Просто, Миша, есть люди, для которых беда, случившаяся с чужим человеком, никогда не бывает чужой бедой. И я счастлива, Миша, и горда тем, что живу и работаю среди таких людей. Тем больнее и невыносимее видеть рядом людей равнодушных, тех, кто не умеет протянуть человеку руку помощи…

Но только сам не смей опускать руки! И не вешай нос!»

Михаил — мне:

«Дорогая Ирина! Ничего не могу сообщить хорошего. Такой уж я несчастливый, что все плохое остается мне, а хорошее, светлое, счастливое проходит мимо.

На комсомольский учет никто меня так и не взял. Из Минского политехнического тоже не отвечают. Из радиомастерской двое пришли и ушли. «Не можем, — говорят, — дать ему работу. Его может током убить, а нам за него отвечать». А что человека можно убить вот таким отношением, это их не трогает…

Ко всему прибавилось добавочное огорчение. Мы живем втроем в полуподвальной комнате, и во всем подвале нет не только ванны, но даже туалета. Так что представляете, каково приходится со мной сестре и зятю. Он работает на вагоноремонтном семнадцатый год и стоит на очереди на улучшение жилищных условий. Теперь очередь Василия подошла, а ему ставят в вину, что он нарочно прописал меня, инвалида, чтоб быстрее других получить квартиру. Но ведь, прежде чем меня прописать, с него взяли расписку, что он не будет требовать нормального жилья, пока не подойдет его очередь. Вот теперь и подошла законная очередь, а Василию говорят, что есть более остронуждающиеся, а они с женой могут и потерпеть, потому что их двое, детей нет и они вполне здоровые.

А я? Разве я не член семьи кранового машиниста Василия Хихлухи? На заводе ему прямо заявили, что меня они и знать не хотят. Но кто же все-таки я, Ирина, человек или не человек? Или я для всех в этом мире такая обуза и такой сорняк, который надо выдернуть из жизни, чтобы не мешал?

Вот такое невеселое настроение, дорогая Ирина.

Большое спасибо Вам за человеческое отношение ко мне, хотя я его и не очень стою».

Я — Михаилу:

«Дорогой Миша! Жить в нашем с тобой положении трудно, я это хорошо знаю по себе. Многое еще не так, как оно должно быть. А чтобы стало так, как нужно, необходимо бороться. Бороться с мелким эгоизмом, который еще уживается со всем светлым, великим.

Директору вагоноремонтного завода я написала, думаю, что он не оставит мое письмо без внимания. Но видишь ли, ведь я не занимаю какой-либо официальный пост или общественную должность. Просто так у меня получилось, что совершенно стихийно, по движению своей души втянулась вот в такие дела и судьбы и переписываюсь с людьми, которым очень нужно помочь. И, к моей радости, уже многим удалось помочь. За других хлопотать всегда приятнее и удобнее, чем за себя, хотя, знаешь, и я уже столько лет жду ремонта, жду ванны, потому что она — единственное для меня лечение…

Но это к слову, Миша, уж очень плохо у меня эти дни со здоровьем, одолевает боль… Конечно, легче было бы во всем разувериться и на все махнуть рукой. А ведь если каждый из нас — каждый! — научится бороться за человеческое отношение к людям, тогда всем жить станет легче, лучше. Так что не унывай, дружочек, мы еще поборемся! А вот благодарить меня, как ты пишешь, «за человеческое отношение» к тебе не надо. Ты — комсомолец, я — член КПСС, так какими же еще, если не дружескими, должны быть наши отношения?

Держись крепче и не расстраивайся, хотя я и знаю по себе, как трудно в таком положении держаться… И все-таки держись!»

Эпилог.

«Дорогая редакция, с радостью сообщаю, что благодаря доброму участию коллектива Гомельского ВРЗ мы переехали из подвальной комнаты в отдельную, светлую, со всеми удобствами квартиру на первом этаже. И вообще за эти последние дни в моей жизни случилось столько радостных событий, что даже не верится! Я работаю, коллектив очень хороший, начальник цеха, бригадир, все-все стремятся мне помочь, и за один только месяц я сам — представьте, сам, своими руками! — выпустил из ремонта семьдесят будильников. А после работы меня ждут учебники, приходят ребята из педагогического института, и вы представляете, если раньше я не знал, куда девать время и зачем я живу, то теперь мне прямо недостает времени. Вот это да, это здорово, это жизнь! И за все это большое-большущее спасибо всем откликнувшимся на мои несчастья. Сообщаю свой новый адрес: Гомель, улица Карповича, дом 19, квартира 20. Пишите, приезжайте, заходите в гости все-все!

Михаил Тенюта».

Эту историю трудно пересказывать своими словами. Поэтому начало и конец ее вы узнаете из писем.