Павел Бажан - О науке и не только

Главными специалистами кафедры помимо Г. А. Конакова, который читал лекции по судовым энергетическим установкам, считались двигателисты доц., к. т. н. И. К. Чачхиани, доц., к. т. н. В. Я. Аладышкин, ст. преп. Г. А. Самыкин, читавший термодинамику и теплопередачу доц., к. т. н. В. С. Марков, доц., к. т. н. С. А. Иконников и др.

С Аладышкиным мы просидели рядом (за соседними столами) 28 лет, а познакомились с ним поближе на первом моем субботнике в ГИИВТе. ОКБМ приучило меня не халтурить и на субботниках, и я продемонстрировал это на набережной Федоровского. Закончили мы часа в 4 пополудни, и Вадим Яковлевич Аладышкин лично пригласил меня отметить хорошую работу в какой-то забегаловке на ул. Маяковского (теперь ул. Рождественская). Событие запомнилось мне не столько выпивкой, сколько обилием закуски, заказанной В. Я. Аладышкиным, обычно в мужских компаниях бывает наоборот — водки много, а закуски мало.

В очной аспирантуре мне удалось пробыть примерно полтора года, после чего на кафедре образовалась вакансия ассистента, и Г. А. Конаков предложил мне заместить ее с переводом в заочную аспирантуру. Надо заметить, что и на первом году аспирантуры меня просили подменять преподавателей, по каким-то причинам на разные периоды времени уезжавших в санатории или на повышение квалификации, так что официальный переход на преподавательскую работу с сохранением аспирантуры прошел для меня безболезненно. По-прежнему было много свободного времени, которое использовалось для тренерской и судейской работы. Именно тогда возникли ниточки, связывающие меня с моими баскетбольными воспитанниками Наташей Сеземовой, Людой Лягаевой, Александром Сеземовым, впоследствии ставшим мастером спорта СССР, и его женой Надеждой, которые переросли в почти в родственную привязанность, проявляющуюся до сих пор.

Известные в г. Горьком баскетбольные тренеры Ю. Грудяев и С. Ревнитский настоятельно рекомендовали мне получить физкультурное образование заочно в институте им. П. Ф. Лесгафта, и, видимо, в последующем полностью посвятить себя баскетболу. Я тогда вспоминал, что при отъезде из Комсомольска-на-Амуре мой друг Э. Мельников пророчил мне карьеру спортивного чиновника, полагая, что со временем я стану руководителем спортивного комитета. Все это мне льстило, но баскетбол для меня все же был хобби, хотя и отнимал у меня примерно столько же времени, что и работа в институте, — направление моей основной специализации, наверное, было выбрано еще в Комсомольске-на-Амуре. Хотя мысли об институте им. П. Ф. Лесгафта меня иногда посещали, например, когда мой коллега по тренерскому цеху В. А. Корыгин, мой будущий родственник, закончил этот институт и оставил работу на заводе, полностью перейдя на тренерскую работу. Но тогда я полагал, что Валерий Алексеевич любит баскетбол больше, чем я, и это понимание направляло меня в сторону работы над диссертацией.

Впоследствии немало гордости добавили мне достижения моих воспитанников, братьев-близнецов Виталия и Владимира Кочаровских на научном поприще. Оба стали докторами физико-технических наук, один из них, зав. отделом ИПФАНа, избран членом-корреспондентом АН РФ, а другой работает в одном из престижных университетов США.

В 1977 г. баскетбол в «Радии» приказал долго жить, но мне еще хотелось громких побед. Поэтому я решил создать женскую баскетбольную команду в ГИИВТе и на фоне старых баскетбольных связей пригласил в институт довольно сильных выпускников баскетбольных школ Сарова и Павлова. Первую пятерку образовали М. Шикина, В. Малыгина, О. Чернова, Н. Николаева и И. Нагиба. В следующем году поступили в институт Т. Дружкова, В. Долгова, С. Блажнова и С. Иншутина, несколько павловских девушек, затем С. Горелова и М. Бандура. Тренерскую работу в институте я вел на общественных началах, потому что посчитал неправильным брать деньги за баскетбол при своей довольно большой по тем временам зарплате (320 руб. доцентские плюс 110 хоздоговорные). Вскоре мы стали первыми среди вузов и вторыми в области, в сборную области взяли трех моих игроков, а меня — вторым тренером. Оглядываясь на эти годы, я вижу, что тренером в части баскетбольных деталей с современной точки зрения я был плохоньким, но с девушками своими мы быстро поладили и, более того, подружились. Я многому научился от них, прежде всего политике общения с людьми-лидерами, когда требуется демонстрировать свое уважение к ним и в то же время приказывать, что пригодилось мне в моей последующей жизни. С Олей Черновой, Надей Николаевой, Светой Иншутиной, Светой Блажновой, Галей Нестеровой эта дружба сохраняется до сих пор. Думаю, что движущими силами моей тренерской работы были не только любовь к баскетболу, но и неосознанное желание достичь большего, чем я как игрок достиг в баскетболе, стремление реализовать свои организаторские способности (они просились наружу), стремление к лидерству. Тренерскую работу я закончил в 1991 г., затем один срок возглавлял областную федерацию баскетбола. Теперь я только слежу за командами высшего эшелона и, естественно за сборной России, не пропуская ни одной телевизионной трансляции и лишь изредка посещаю матчи вживую.

Защита кандидатской диссертации в декабре 1973 г. была отложена вследствие болезни первого оппонента, а затем события захватили меня своей динамикой. Умер отец, состоялась защита, через два месяца присвоена ученая степень, летом — первая заграница, Болгария. Известный горьковский профессор М. И. Волский предложил мне перейти на работу в какую-то (сейчас не помню) нефтегазовую компанию на должность заведующего лабораторией не то прочности, не то надежности оборудования. На собеседование я пошел, но от приглашения, несмотря на возможные командировки за рубеж и захватывающие перспективы, отказался. Сейчас я вспоминаю об этом с легкой ноткой сожаления — может быть я бы стал впоследствии олигархом, хотя вряд ли, не такой у меня характер.

М. И. Волский был, конечно, колоритным человеком.

Воспитанник духовной семинарии, он картинно окал и любил, что называется почесать языком. Работал в институте с 1931 г., создал научную лабораторию и кафедру сопротивления материалов. За работы в области прочности паровых котлов паровозов в 1938 г. получил степень доктора наук, говорят без защиты диссертации. Помню, в деканате механического факультета, куда он очень любил ходить, Михаил Иванович тряс какой-то книгой одесского специалиста и говорил: «Вор! Украл у меня формулу, мерзавец!». Его очень любили бывшие студенты ГИИВТа военных лет, он всячески, в том числе деньгами, помогал им в те голодные годы. После войны ему стало скучно заниматься своей наукой, он к ней охладел и, оставаясь на должности в ГИИВТе, увлекся изучением роли азота в жизнедеятельности живых организмов (оцените разброс научных интересов!). Его работы заметил С. Н. Королев, генеральный конструктор космических кораблей, приблизил к себе, ввел в московское научное сообщество.