Коллектив авторов - Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей

Итак, мы приехали в Ковель. Нас тоже за городом выгрузили прямо в бурьян, и мы там были тоже с неделю, пока не прошли фильтрацию. Дальше по домам мы опять добирались кто на чем. Ехали на сцеплениях вагонов и на крышах поездов. В общем, кто как мог. Зато мы ехали на Родину, хоть и неласковую, но на свою, родную.

Прошло целых пятьдесят лет. И в 1995 году я встретила в своем поселке, где я теперь живу, немца-прораба, который строил городок для военных, прибывающих из Германии. Узнав от переводчицы обо мне, и что я во время войны работала в тридцати километрах от его города, он со своей подругой, которая приезжала в нему из Германии, напросились ко мне в гости. Мы попили чайку, поговорили о том-о сем (я еще неплохо помню немецкий), они меня очень даже хорошо понимали. Потом они отыскали деревню, в которой я работала и, поговорив с бургомистром, прислали мне приглашение в Германию. Конечно, возраст у меня уже преклонный, но я поехала. Поездка была очень интересной. Я все помню до мелочей. Я приехала сама, как будто я только месяц какой-то отсутствовала. Даже помещица моя оказалась еще жива (но в этот год, 1995-й, она потом умерла). Меня тоже многие помнят, даже называли, как раньше, по имени, без «фрау», и мне это было приятно.

Приезжал из газеты фотокорреспондент. Люди бросали свои дела и приходили посмотреть на меня и поговорить. А ведь мы были когда-то врагами. Вот и все, хотя я еще много кое-чего помню.

Лукашкова Апполинария Ивановна

1916 г.р., ур. пос. Сукремль Людиновского р-на Калужской области, проживает в г. Донецке

Прежде чем описывать судьбу моей тети Лукашковой Апполинарии Ивановны и ее детей, немного коснусь истории семьи, где она родилась и воспитывалась.

В семье Ивана и Евдокии Лукашковых, проживавших в Сукремле, было пять детей: Николай — 1914 г.р., Апполинария (Паля) — 1916 г.р., Мария — 1919 г.р., Раиса (моя мать) — 1921 г.р., Михаил — 1923 г.р.

Николай — участник финской и Великой Отечественной войн, умер в Сукремле еще в 70-е годы, так как был во время войны неоднократно ранен и контужен, с 50-х годов являлся инвалидом.

Михаил — участник Великой Отечественной войны, умер два года назад в г. Донецке, где жил с 1946 г. Сестры моей матери Паля и Мария живут в г. Донецке.

В начале тридцатых годов Паля поступила в педагогический техникум в Жиздре. После окончания техникума была направлена работать в д. Косичино учителем. Здесь же она и вышла замуж за Корнеева Г. Г. В 1936 г. родился у нее первый сын — Гена, в 1937 — дочь Валентина. Жизнь складывалась очень трудно. Григорий постоянно был в отъезде, так как работал наладчиком локомобилей на Людиновском заводе, а это, как известно, связано было с длительными командировками. Жили в одном доме со свекровью, у которой кроме Григория с его семьей было еще четверо детей. Свекровь отказалась нянчить маленьких внуков, да и возможности, видимо, не было.

И вот в 1938 г., после смерти отца Пали, они переезжают в Сукремль в дом родителей на Пролетарской улице, где в то время жили мать Пали, две сестры и брат Миша. Николай к тому времени учился в Ленинграде в автодорожном техникуме, который так и не закончил (война с Финляндией и Отечественная война).

Паля перевелась работать в д. Романовку, так как это гораздо ближе к дому, и работала там до рождения третьего ребенка Юру. К тому же заболела мать, с детьми сидеть было некому. Вскоре мать умерла. Сестры почти одновременно вышли замуж и разъехались — Мария в г. Сталино (Донецк), а Раиса с мужем (мои родители) в Юхновский район.

Итак, в 1940 г. в доме родителей на Пролетарской улице остались жить Паля с мужем и тремя детьми и брат Михаил, который еще учился в 9-м классе. Из близких родственников в Сукремле остались только дедушка — Зайцев Иван Алексеевич (кстати, машинист 1-й статьи крейсера «Аврора», участник Цусимского боя в составе 2-й Тихоокеанской эскадры Российского флота) и тетя Ольга, которые жили в своем доме на другом конце Пролетарской улицы.

Григорий постоянно был в командировках и в редкие приезды домой старался уйти от домашних дел, так как стал увлекаться спиртным. Поэтому дети почти не помнили своего отца, и даже старший Гена не знал, что фамилия его отца — Корнеев. Но об этом чуть позже.

И вот настало лето 1941 года. Война. Григория мобилизовали в числе первых. Через некоторое время взяли на фронт и брата Михаила, которому к тому времени не было еще и 18 лет. Паля осталась с детьми одна.

Однажды осенью 1941 г. Полина пошла на другую улицу достать кое-каких продуктов, оставив детей дома. Гена посадил маленьких на подоконник и все вместе стали смотреть в окно, поджидая маму. В это время прилетели самолеты и стали бомбить или Сукремльский завод, или дорогу на д. Курганье. Одна из бомб разорвалась прямо против дома, но на другой стороне улицы. Была она, видимо, крупного калибра, так как даже в середине 50-х годов воронка от нее составляла не менее 6-8 метров и глубиной около 2-х метров, и мы мальчишками часто в ней прятались, а осколки от этой бомбы были видны в наружной стене нашего дома до самого его сноса в 1974 г. В момент взрыва стекла в окнах разлетелись мелкими стекляшками и поранили лица детей. Гена подхватил маленьких брата и сестру и выбежал с ними во двор, где спрятался под навес. Когда их мать, несмотря на бомбежку, прибежала домой, то увидела такую картину: старший сын, которому самому-то было едва 5 лет, успокаивал маленьких, вытирая с их лиц кровь. Можно понять состояние их матери, но это было только начало военного лихолетья.

В один из зимних дней 1942 года партизаны на ул. Пролетарской разгромили немецкий обоз. Этот случай неоднократно описан очевидцами и бывшими партизанами. После этого нападения один из немецких солдат остался жив и убежал в Людиново. И вот уже ночью приехали каратели и стали выгонять людей из домов на Пролетарской улице, улице Толстого и Куйбышева. Стали поджигать дома, которые почти все сгорели. Кое-кого из граждан арестовали, но большинство населения этих улиц скрылось в лесу. Несколько дней жили в лесу — зимой под открытым небом.

Полина решила идти в Косичино к матери Григория. Ночью, чтобы не нарваться на немцев, пробралась в деревню. Там в это время немцев еще не было, не считая старосты Зинукова. Свекровь жила с младшим сыном и дочерьми Ниной и Таней. Так Паля с детьми и осталась жить в Косичине. В деревню все чаще стали наведываться немцы, охотясь за партизанами, расположившимися в окрестных лесах. И вот пришла первая большая беда: от рук фашистов погиб младший Корнеев (брат Григория). Немцы, чувствуя близкий конец, все больше зверели. В один из ясных дней Паля вместе с золовками и свекровью пошла в лес собрать ягод, чтобы были хоть какие-то витамины детям на зиму. В лесу неожиданно нарвались на карателей, которые охотились на партизан. Немцы открыли по ним огонь из автоматов, в результате чего свекровь была убита насмерть, а Нина Корнеева ранена в голову. Потом, уже ночью, отыскали тело убитой матери в лесу, нашли лошадь и привезли в деревню. Тайком похоронили.