Андрей Стученко - Завидная наша судьба

Как-то после очередного занятия в вечерней партийной школе секретарь эскадронной партячейки спросил:

— А как ты соображаешь насчет вступления в партию?

— Да я уже думал об этом, и не раз, но не знаю, примут ли?

— Примут, — обнадежил секретарь.

Я начал готовиться. Изучил Программу и Устав партии. Еще старательнее нес службу. В 1927 году стал кандидатом, а в 1929 году и членом нашей партии. На собрании, когда меня принимали в партию, товарищи высказали пожелание, чтобы я активнее участвовал в культработе, в самодеятельности. На другой же день я записался в полковой драмкружок, а потом попал в выездную агиткультпросветбригаду, которая ездила по близлежащим деревням. Мы проводили беседы с крестьянами, а затем показывали постановки на злободневные темы — разоблачали попов и деревенских мироедов, высмеивали происки мировой буржуазии. Большим успехом пользовался спектакль, бичующий тех, кто уклонялся от службы в Красной Армии. Роль деревенского парня, по темноте своей боящегося идти «в солдаты», играл я. Роль матери, не желавшей отпускать от себя сына, исполняла жена фельдшера Нилова.

По ходу пьесы уполномоченные сельсовета, разыскивая не явившегося на сборный пункт призывника, направляются к его хате. Мать Вани в смятении бегает вместе с сыном по хате, не зная, куда его спрятать. В последнюю минуту Ваня решает переодеться женщиной, срывает с матери платок и верхнюю юбку и наряжается в них. На репетиции мы договорились, чтобы у Ниловой верхняя юбка была на резинке, тогда легче можно будет ее сдернуть. Но во время спектакля в переполненном клубе большого села произошло непредвиденное. Зрители затаив дыхание следили за развитием действия. Вот уже за сценой слышен шум шагов сельсоветчиков.

— Маманя! — кричу я. — Давай юбку и платок!..

Подбегаю к ней, дергаю юбку книзу... Нилова осталась в нижнем белье. Оказалось, и нижнюю юбку она сделала тоже на резинке... А в зале страшный хохот, визг, стон.

Спешно опускается занавес. Ждем несколько минут, пока утихнет в зале, и пытаемся продолжить спектакль. Но стоило нам показаться на сцене, стены снова дрогнули от хохота. Пришлось объявить антракт. Спектакль закончили с трудом. После дебюта я долго не находил себе места. Но, к нашему удивлению, эпизод с злополучной юбкой даже способствовал нашей «артистической карьере» — мы с Ниловой внезапно приобрели громкую известность во всей округе.

Начальник полкового клуба Занюк был подлинным энтузиастом своего дела. По его инициативе в полку появилась и украинская группа драмкружка. Спектакли ее охотно посещали даже те, кто и не знал украинского языка. Постановки нашего драмкружка привлекали такую массу зрителей, что ни одно помещение их вместить не могло, и приходилось нам играть под открытым небом на наспех сколоченных площадках.

Много времени у нас — командиров и политработников — отнимала борьба с неграмотностью. В то время добрая треть призывников не умели читать и писать. С ними мы занимались в свободные часы, учили грамоте, прививали интерес к книге. Организаторами всей этой большой работы были комиссары и политруки, партийные и комсомольские активисты. Немало мы уделяли времени и спорту.

Большой популярностью пользовалась в те годы кавалерийская игра под названием джим-хана.

Для этой игры прямо на плацу ставили топчан с постелью. Рядом с постелью клали винтовку, шашку, а когда на вооружении состояла пика, то и пику. Одним словом, все кавалерийское вооружение и снаряжение. Участвовавший в игре боец на глазах у зрителей раздевался до белья, складывал, как положено по уставу, свое обмундирование, клал его на табурет, стоявший в ногах топчана, а рядом ставил сапоги. Невдалеке забивали коновязный кол, к которому привязывали коня, а рядом клали седло. Место стоянки коня являлось и исходным для движения всадника полным карьером по указанному флажками кругу.

По сигналу на трубе «Боевая тревога» всадник вскакивал (с того момента засекалось время), быстро одевался, седлал коня и, надев снаряжение с оружием, с места брал в галоп.

Во время движения полностью одетый и вооруженный всадник должен был на ходу поразить встречавшиеся цели шашкой, пикой или выстрелами из винтовки; поднять раненого и положить его поперек седла, чтобы увезти с поля боя: расседлать и подседлать коня на скаку; взять у одного из судей котелок с водой и, не расплескав, передать через сто — двести метров другому судье; положить коня и, укрывшись за ним, открыть огонь по «противнику». Много других очень интересных и сложных упражнений предусматривала эта замечательная, но трудная и сложная кавалерийская игра.

Выполнивший все упражнения и затративший на это наименьшее количество времени считался победителем и получал приз.

Спорт в коннице был всегда хорошо развит, и, конечно, прежде всего конный. Им увлекались все командиры и почти все бойцы. Тренировались круглый год, ревниво следили за успехами соседей, на состязаниях каждое подразделение стремилось захватить первые места. Кульминацией этого соперничества были ежегодные окружные конноспортивные состязания, к которым готовились упорно и планомерно.

С группой командиров я собирался выступить в троеборье, которое заключалось в том, что на дистанции 1500 метров всадник должен был поразить шесть целей пикой, восемь — шашкой и три — выстрелами из револьвера. И все это проделать на полном скаку, как можно быстрее. Кроме того, я собирался участвовать в конкуре-иппик — в преодолении препятствий. Долго подбирал себе коня. Облюбовал сильного рослого красавца. Он очень хорошо слушался всадника, охотно шел на препятствия, ровно шел на рубку и уколы пикой, но был с норовом, страшно не любил шпор и ударов хлыстом, нервно реагировал на них и сразу же выходил из послушания. С выездом в лагеря началась упорная систематическая тренировка.

Тренировались мы недалеко от своего лагеря, в пятнадцати — восемнадцати километрах от Рогачева и в восьми — десяти километрах от Жлобина.

Сначала все шло хорошо. Вот, выйдя на исходную линию, пускаю коня в карьер... Поражаю первую цель, вторую, третью, четвертую — ах черт, промазал! — не надел висящее кольцо на пику... Пятое, шестое — удачно. Делаю вертикальный, а затем полугоризонтальный круги пикой, бросаю под левую руку, выхватываю из ножен шашку и поднимаю ее над головой. Но что это с конем? Он вдруг нагнул голову и понес, закусив трензельный повод. Оказывается, вращая пикой, я задел голову коня. Капризное животное не стерпело этого и перестало признавать всадника. Дергаю повод все сильнее и сильнее. От трензелей (удил) изо рта коня каплет кровь.

Но он так и не слушается. Наоборот, совсем озверел. У меня немеют руки, натягивающие повод. Бросаю на землю пику, а за ней и шашку. Овладеть конем так и не удается. Он выносит меня на дорогу.