Андрей Стученко - Завидная наша судьба

Полки готовились к празднованию седьмой годовщины 1-й Конной армии. Приводилось в блестящий вид все кавалерийское снаряжение, шли усиленные тренировки к конноспортивным состязаниям. На праздник к нам обещал приехать Семен Михайлович Буденный, и каждый полк стремился отличиться перед ним.

С. М. Буденный приехал накануне праздника. Восторгу конников не было конца. Крики «ура» гремели на улицах, в клубах, казармах. Семен Михайлович узнавал среди встречавших своих старых сослуживцев, обнимал и целовал их. Подъем в полках был необычайный.

В те дни Англия разорвала дипломатические и торговые отношения с нашей страной, международная обстановка была напряженной. И не случайно в полках при виде Семена Михайловича раздавались крики:

— Веди нас, Буденный, на мировую буржуазию! Смерть международной контре!

С М. Буденный

Семену Михайловичу было тогда сорок три года. Невысокого роста, но крепкий как дуб, пышущий здоровьем, с черными смоляными усами, в ладной черкеске, он производил на всех сильное впечатление. Легендарный полководец легендарной красной конницы заслужил всенародную любовь. О конниках и говорить нечего — они в нем души не чаяли.

Однажды во время пребывания Буденного в нашей 2-й кавалерийской бригаде мне пришлось дежурить по полку. Меняя охрану у его дома, я увидел во дворе Семена Михайловича: раздетый до пояса, он натирался только что выпавшим снегом. Я не выдержал и, съежившись, произнес: «Бррр». Семен Михайлович рассмеялся и запустил в меня большим снежком.

Вот таким он и запомнился мне. Именно таким вижу я его и теперь, спустя сорок лет.

— Наш Буденный сейчас, наверно, должен считаться самым блестящим кавалерийским начальником в мире. Вы, конечно, знаете, что он — крестьянский парень. Как и солдаты французской революционной армии, он нес маршальский жезл в своем ранце, в данном случае — в сумке своего седла. Он обладает замечательным стратегическим инстинктом. Он отважен до сумасбродства, до безумной дерзости. Он разделяет со своими кавалеристами все самые жестокие лишения и самые тяжелые опасности. За него они готовы дать разрубить себя на части. Он один заменяет нам целые эскадроны [11] ** О Ленине. Воспоминания зарубежных современников. М., Издательство политической литературы, 1966, стр. 28. ...

Так ценил С. М. Буденного Владимир Ильич Ленин.

Большую самоотверженность и храбрость проявлял Буденный и в первую мировую войну. Об этом свидетельствуют четыре георгиевских креста и четыре георгиевские медали.

Семен Михайлович и сейчас остался прежним — простым, общительным, веселым, человеком большой души и большого таланта. Перед такими людьми отступает даже старость.

В нашей 2-й кавбригаде, как и во всей коннице, учебные занятия в то время особой сложностью не отличались. Но были, как правило, внезапными, проводились в поле, с частыми атаками в конном строю (пешего строя мы не любили и избегали). Душой боевой учебы был герой гражданской войны волевой, храбрый комбриг Иван Васильевич Фокин. Всегда подтянутый и рассудительный, он пользовался огромным авторитетом среди бойцов и командиров.

И. В. Фокин

Боевые стрельбы проводились на стрельбище за рекой Друть. Выезжали мы туда часто всей бригадой. И хотя там был мост, конники иногда преодолевали широкую водную преграду в стороне от него.

К пулеметным тачанкам подвязывались поплавки Полянского. С глубиной лошади (а их в тачанку впрягалось четыре), теряя ногами дно, начинали плыть, управляемые с передка ездовым. А верховые номера и бойцы сабельных эскадронов раздевались, оружие, седла и обмундирование клали на лодки или на плотики из тех же поплавков Полянского, а сами переправлялись верхом на лошадях.

Применялся и другой, более простой и более опасный вид переправы, когда всадники входили в реку прямо с ходу, не раздеваясь и не расседлывая лошадей. В этих случаях лошади неохотно Шли в воду, артачились, а иногда на середине реки стремились повернуть обратно. И когда всадник пытался поводом и ударами удержать коня, тот, особенно если попадался норовистый, делал в воде свечу и передними ногами бил по воздуху, а то и по головам людей. Попав под такой удар, кавалерист, отяжеленный оружием и обмундированием, нередко захлебывался. Однажды мы таким образом потеряли шесть человек.

Помню, такой же случай произошел и на маневрах в 1928 году, когда конный корпус переправлялся через Березину. Узнав, что утонул один из бойцов, командир корпуса С. К. Тимошенко приказал отложить переправу, пока не будет налажена спасательная служба. Быстро были найдены лодки, командиры отобрали лучших пловцов и расставили на всем протяжении переправы. После этого весь корпус преодолел реку без единого несчастного случая. Оказалось, для безопасности переправы требовалась только хорошая ее организация.

Нельзя не упомянуть об одном трагическом событии, которое послужило поводом для приказа Наркома обороны о запрещении сквозных учебных атак в коннице.

Осенью на тактических учениях 2-я кавбригада двинулась из Рогачева. Навстречу нам из Жлобина вышел «противник» — сводная 3-я кавбригада нашей же 6-й дивизии. Бригады двигались, как и положено, с мерами боевого охранения и разведкой, обе стремились сблизиться незаметно, чтобы напасть неожиданно. Этому способствовала разделявшая «противников» длинная высота с пологими скатами. И вот настал момент, когда оба комбрига развернули свои бригады.

— Шатки вон! Пики к бою! В атаку, марш, ма-а-а-рш!

Конники одной бригады карьером понеслись к гребню высоты, чтобы с него обрушиться на «противника». Но и «противник» желал того же. Обе бригады выскочили на гребень почти одновременно. Остановиться, отвернуть было уже невозможно. Массы всадников столкнулись... Лошади, ударившись лбами или проткнутые пиками встречных всадников, падали замертво. Досталось и людям.

Позже мы не раз задавали себе вопрос: почему же случались у нас такие явления? Причина, пожалуй, заключалась не только в том, что не было опыта в методике обучения, но и в том, что наши командиры еще жили навыками, психологией гражданской войны и перестраивались на мирную учебу со скрипом, может, потому, что не верили в длительность мирной передышки. Международная обстановка обострялась. Англия, разорвав дипломатические и экономические отношения с нашей страной, открыто собирала силы для нового похода против Советской России. Мы все были начеку, готовые к решительным битвам. С шашкой и револьвером расставались только на время сна. Новая шинель через полгода протиралась оружием до дыр на боках. Все так привыкли к этому, что, когда в 1932 году нас освободили от постоянного ношения оружия, наш брат кавалерист больно переживал это. Все казалось, будто чего-то не хватает.