Александр Розен - Времена и люди. Разговор с другом

— Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант, — сказал Иван Алексеевич. В ночной тишине его голос прозвучал очень громко.

На ночь Шаврову отвели пустовавший во время учений домик лесничего. Печку топили весь вечер, она раскалилась и пылала. Воздух нагрелся, но из окон и с пола так дуло, что даже в генеральские бурки забирался холод. Притащили письменный столик, покрытый чистым листом бумаги, поставили полевой телефон, установили рацию. Шавров связался со своим штабом, передал приказания и распорядился, чтобы все новое сообщали ему сюда. Теперь пора было и отдохнуть. У него все тело болело от езды на «виллисе». Но едва он стал устраиваться, как в дверь домика постучали, ординарец побежал открывать, и Шавров услышал негромкий голос Камышина:

— Что, уже отдыхает генерал?

— Только что лег…

Шавров прислушался.

— Войдите, товарищ Камышин! — крикнул он. — Что там случилось?

— Прошу меня извинить, товарищ генерал. По личному вопросу. Разрешите обратиться?

Шавров очень удивился. Час назад Камышин проводил его сюда и все хлопотал о ночевке, о бумаге, чернилах и рации и лично проверил связь. Они вместе поужинали, и Камышин, кажется, не чувствовал никакой необходимости в разговоре по личному вопросу.

Шавров взглянул на командира полка. Тот был очень бледен. Какой-то мрачно-решительный взгляд. Как будто бы человек перед тем, как прийти, долго мучился.

— Я виноват, товарищ генерал, что так поздно, но…

— Снимайте шинель и садитесь, — коротко сказал Шавров и отослал ординарца.

Он несколько раз прошелся по комнате, искоса поглядывая на командира полка, который никак не мог расстегнуть шинель. Шавров давно знал Камышина, еще по довоенным временам, и симпатизировал ему. Он был знаком с женой Камышина, знал и о сыне-студенте, который подавал такие большие надежды. Командир полка был известен как человек положительный, спокойный, и его бледное лицо и сверкающие глаза удивили Шаврова. Он усадил Камышина и спросил участливо:

— Что-нибудь дома случилось? Кто вас может заменить на учениях?

— Нет, дома у меня все благополучно… Совершенно благополучно, — ответил Камышин, как показалось Шаврову, несколько поспешно. — Я не за этим…. Я… У меня… у меня на душе тяжесть, большая тяжесть.

— Вы не торопитесь, пожалуйста, соберитесь спокойно с мыслями.

— Нет, я… прямо. Вы разрешите — я лучше прямо. Несколько дней назад один мой подчиненный, он… В общем, один офицер в моем полку написал статью. Так… некоторые вопросы. Он дал мне прочесть и просил совета, так сказать консультации, просил, чтобы пока что ознакомился только я. И вот эту его статью командир дивизии, командир нашей дивизии… Словом, эта статья находится теперь у генерал-майора Бельского.

У Шаврова весь сон пропал. Он еще ничего не знал, он только предполагал, что есть что-то, чего он не знает, что есть какая-то правда, которую ему необходимо добыть, и был очень заинтересован.

— Вы что же, передали командиру дивизии для прочтения? — спросил Шавров.

— Не совсем так, товарищ генерал. Командир дивизии увидел рукопись у меня, заинтересовался и взял…

— То есть генерал Бельский попросил дать ему почитать статью и вы ему отдали. Так?

— Да, в общем так… Мое положение в таком случае…

— Ну, вы очень щепетильны, Камышин, — весело сказал Шавров. — Ничего особенного не произошло. Командир дивизии прочтет и вернет вам рукопись и свои замечания. Что же касается вашего офицера, так ведь для него даже лучше: две консультации. Не правда ли? Нет, вы тут ни в чем не виноваты, — с веселым оживлением продолжал Шавров. — Вызовите этого офицера, объясните все как было, и он вам только спасибо скажет.

— Нет, — ответил Камышин, — за это он мне спасибо не скажет.

— Вот как! Но почему? Я вас не понимаю…

— Статья эта затрагивает вопросы, которые генерал Бельский не считает нужным поднимать или дискутировать, тем более в печати. Поэтому… — он замялся.

— Ну-с? — спросил Шавров.

— Что, товарищ генерал-лейтенант?

— Я жду. Какие же это вопросы, давно решенные и совсем не дискуссионные?

Камышин помолчал с минуту. Потом, не глядя на Шаврова, тихо сказал:

— Новинская операция, товарищ генерал-лейтенант.

— Новинская? — переспросил Шавров. — Что же доказывает ваш подчиненный, что такой операции вообще не было?

— Что вы, товарищ генерал-лейтенант. Просто в этой статье он делает разбор некоторых недостатков. Его точка зрения такая, что некоторая задержка, возможно, зависела…

— «Некоторая задержка», «возможно»… — негромко повторил Шавров. — Так это и есть точка зрения вашего офицера?

— Да, да, — подтвердил Камышин, не замечая иронии. — Комбат Федоров однажды уже… словом, осенью, на учениях, генерал Бельский был им очень недоволен…

— Я об этом слышу впервые, — сухо заметил Шавров.

— И другой раз, на теоретической конференции, командир дивизии снова был очень недоволен этим офицером…

«Как же могло случиться, что вот именно этого-то я и не знаю?» — с горечью подумал Шавров и спросил:

— В чем же была вина Федорова на этой конференции?

— Тут, собственно, не о виновности речь, товарищ генерал-лейтенант. Майор Федоров взял вопросы взаимодействия пехоты с танками и артиллерией и показал… Это вызвало недовольство генерал-майора Бельского и суровый ответ…

— На этом бы и конец, а он взял да и статью написал, так?

— Так, товарищ генерал-лейтенант. И меня угнетает, что статья эта, помимо воли автора, через меня и, следовательно, по моей вине, попала к командиру дивизии, который, как я это понимаю, настроен против.

Шавров внимательно взглянул на Камышина. Для него было несомненно, что тот глубоко страдает. Но странное, противоречивое чувство владело Шавровым. Он, конечно, догадывался, что Бельский был груб и оскорбил командира полка, и в то же время Шавров как-то не доверял переживаниям Камышина. Он вдруг вспомнил, как когда-то, кажется в самом начале двадцатых годов, группа делегатов окружной конференции была приглашена на место Курской аномалии. Шавров испытывал тогда чувство, подобное нынешнему, увидев, что стрелка компаса, которой он верил безусловно, на его глазах проделывает черт знает какие кульбиты.

— Чего же вы сейчас хотите? — спросил Шавров, внимательно разглядывая бледное лицо и плотно сжатые губы Камышина.

— Чего я хочу? — переспросил Камышин. — Могу сказать. Хочу, чтобы вы, товарищ генерал-лейтенант, сами ознакомились с этой статьей.

— Это ваше желание уже исполнилось, — сказал Шавров. — Статью майора Федорова я читал.

— Вы, товарищ генерал-лейтенант?

— Да. Прошлой ночью. Прочел, и даже дважды. И очень интересуюсь вашим мнением.

— Моим?

— Конечно. Вы разве не читали статью?