Леонид Ляшенко - Александр I. Самодержавный республиканец

Одномерность, негативная плоскостность фигуры Аракчеева, присутствующие в работах мемуаристов и некоторых исследователей, сильно преувеличены. Историк А. А. Левандовский справедливо замечает: «Талантливых людей, думаю, немало, а вот людей, обладающих такой невероятной силой усердия, таким терпением, таким умением преодолевать разнообразные препятствия на своем пути, какими обладал Аракчеев, по пальцам можно пересчитать. Я не знаю ему равных» {146} 146 Левандовский А. А. «Без лести предан». Алексей Аракчеев // Отечественная война 1812 года: неизвестные и малоизвестные факты. М., 2012. С. 218. . Алексей Андреевич был еще и своего рода психологом, для которого нижестоящие, правда, являлись не людьми, а человеческим материалом. Но действия всех тех, от кого зависело его восхождение, он анализировал внимательнейшим образом. При этом проявлял удивительное понимание человеческой натуры, умение соответствовать склонностям, привычкам именно этих людей и добиваться от них желаемого.

Он был ни на кого не похож и оригинален даже в отношении к наградам и отличиям. К удивлению современников, Аракчеев от многих из предлагаемых наград регулярно отказывался. Так случилось, скажем, со знаками ордена Святого Андрея Первозванного, или фельдмаршальским жезлом после вступления русских войск в Париж, или с еще одной наградой — нагрудным портретом императора, осыпанным бриллиантами. Но отказывался Аракчеев только от общепринятых наград, предпочитая уникальные знаки отличия, подчеркивающие особое отношение к нему Александра I. Действительно психолог!

К благоволению монарха Алексей Андреевич был удивительно ревнив и в борьбе за него спуску не давал никому. Однажды управляющий новгородскими военными поселениями (о которых речь впереди) генерал-майор С. И. Маевский сумел отличиться, помыв и обмундировав в Старой Руссе за 11 дней 27 тысяч человек (для ускорения помывки и одевания он выставил для наиболее расторопных поселенцев несколько бочек вина). За этот успех генерал удостоился особой похвалы от Александра I. Аракчеев отреагировал мгновенно: «Ты скоренько все делаешь, ты везде спешишь и хвастаешь. Ты думаешь, это ты одел людей? Нет — я!.. Я пять лет трудился и готовил их к повиновению и покорности… Знаешь, что я с тобой сделаю? Разотру, как пыль! Я не таких учил, как ты… Мне не надо скороспелок. Мне надо такой помощник, который бы не умничал, а исполнял слепо мои приказания. Пусть будет дурак, лишь бы делал то, что я велю» {147} 147 Томсинов В. А. Аракчеев. С. 209–210. .

Из тех людей, от которых могла зависеть успешность его карьеры, отношения у Алексея Андреевича не сложились только с многолетней любовницей государя Марией Антоновной Нарышкиной. Она относилась к Аракчееву чуть ли не с отвращением, и его имя в доме Нарышкиной находилось под таким строгим запретом, что даже Александр I не смел его произносить. Граф не придумал ничего лучшего, как начать выслеживать монарха и его пассию, причем делал это и в городе, и на даче. Там Александр с Марией Антоновной то разъезжали по Неве на золоченом катере, то слушали музыку (муж Нарышкиной содержал знаменитый на всю Европу роговой оркестр в 50 человек), то беседовали за угощением. Аракчеев же с балкона соседней дачи подглядывал за ними и прислушивался к их разговорам. На следующий день он делал различные ехидные замечания насчет поведения и манер Нарышкиной, а довольный император улыбался — сложившаяся ситуация явно развлекала его.

В январе 1810 года Аракчеев покинул пост военного министра и сделался председателем Военного департамента Государственного совета, которому военный министр был подотчетен. При этом он оставался членом Комитета министров и сенатором. Влияние Алексея Андреевича на ход государственных дел неуклонно возрастало, и первыми это ощутили министры, в разговорах которых Аракчеев стал именоваться «Сила Андреевич». В этой нехитрой шутке была изрядная доля правды. Кстати, просьбу Екатерины Павловны Ольденбургской о присвоении классного чина ее библиотекарю, в которой отказал Сперанский, исполнил именно Аракчеев. Интересно сравнить изменение степени благоволения императора к обоим фаворитам с помощью такого своеобразного источника, как камер-фурьерский журнал. Согласно записям в нем, в 1809 году Сперанский обедал у императора 77 раз, Аракчеев — 55. В 1810-м картина радикально меняется: у Сперанского 25 приглашений к высочайшему столу, у Аракчеева — 45. Ну а в 1811 году фаворит меняется безоговорочно: Сперанский обедает с монархом 32 раза, Аракчеев — 79.

Необходимо отметить, что Александр I вовсе не обманывался насчет нравственных качеств Алексея Андреевича, но для монарха гораздо важнее оказались деловые способности его помощника. «Я знаю, — говорил он одному из приближенных, — что Аракчеев груб, невежественен, необразован. Однако он имеет большую практическую сметку, мужество и инициативу и наделен огромной работоспособностью. Он также глубоко вникает в детали. Он соединяет в себе редкую неподкупность с презрением к почестям и материальным благам. И он обладает несгибаемой волей и фанатичной страстью командовать людьми. Я не смог бы сделать что-либо без него» {148} 148 Цит. по: Сахаров А. Н. Указ. соч. С. 183. . Добавим, что фаворит, помимо прочего, иногда предлагал действительно дельные вещи: в канун Отечественной войны 1812 года он предложил сократить срок солдатской службы с двадцати пяти до восьми лет, а из увольняемых в запас сформировать резерв на случай военных действий. Идея не просто интересная, но и опередившая российскую действительность на 60 лет.

В 1812 году Аракчеев выступил в поддержку идеи о назначении на пост главнокомандующего русской армией М. И. Кутузова, хотя знал, что императору эта кандидатура неприятна. С июня того же года граф возглавил Собственную Его Императорского Величества канцелярию; все курьеры, прибывавшие во дворец, сначала неизбежно попадали к Аракчееву и лишь после этого имели шанс получить аудиенцию у Александра I. Он же ведал безбрежной перепиской царя, хотя постоянно жаловался на тяжесть этой обязанности. Его карьера и дальше развивалась весьма успешно. В 1814 году Алексей Андреевич стал единственным докладчиком о работе Комитета министров. В 1815 году ему был поручен надзор за ходом дел в комитете (а поскольку его председатель являлся и председателем Государственного совета, то и о ходе дел в совете государю сообщал также Аракчеев). На полях текста доклада он часто делал заметки, выражая собственное мнение, с которым император в большинстве случаев соглашался. Понятно, что деловой имидж того или иного министра во многом зависел от того, как работу его министерства граф представлял императору.