Игорь Мартьянов - Слово солдата

И тут Ивановский с хрипом вобрал воздух, словно задыхался, перевернулся со спины на живот, прижал руки к лицу, и плечи его затряслись.

— Нету, браток, ее, нету… Можешь ты понять это слово?.. Всех, всю деревню нашу, и жену Анну Лукиничну с Маринкой, перебили, гады, в сорок третьем…

Я лежал, сцепив зубы, чтобы самому не разреветься, безуспешно пытаясь найти слова утешения для этого человека. А что могло утешить черный, бездонный провал его горя! Не за горами — победа, конец войне. У каждого есть дом или, по крайней мере, где-то живая душа. А у Ивановского? Разве что встретит он в своей сожженной деревне такого же солдата-сироту и будут они бобылевать вместе. Может, со временем и женится снова, обзаведется ребятишками. Но той первой девчушки с голубыми глазами, что проводила на войну отца, той Маринки уже не будет никогда…

В конце концов я уснул. А спал ли Ивановский в эту ночь, не знаю. Он разбудил нас, едва начало сереть, и мы тотчас отправились на вчерашнее место. Подкрепились кашей из походной кухни 318-го полка и принялись за дело. Сначала работа пошла споро: мы успевали обернуться туда и обратно меньше чем за час, но чем дальше, тем дело двигалось медленнее, и последние пачки тащили, уже когда начало темнеть.

…Наша четверка немного растянулась — шли друг от друга на расстоянии пятнадцать — двадцать метров. Из лабиринта подвалов вышли во двор. В этот раз я был замыкающим. Впереди меня шагал Коля Смирнов. Он миновал подворотню и свернул на улицу. И вдруг меня сзади крепко схватили за руки и зажали рот. В первое мгновение не понял, что происходит, но тут увидел перед собой искаженное от злобы и напряжения лицо гитлеровского солдата. Я начал яростно вырываться. Солдат одним движением скинул с груди черный автомат «шмайсер» и треснул им меня по темени. Из глаз посыпались искры, я ощутил нестерпимую, раскалывающую череп боль. От этого с удесятеренной силой рванулся и почувствовал вдруг, что руки у меня свободны! В следующее мгновение дал очередь из своего ППШ. Солдат ткнулся головой в кирпичную груду. Я обернулся, увидел еще двух немцев и снова дал очередь. Но опять кто-то двинул меня по голове. На этот раз я «отключился»…

Первое, что почувствовал, когда пришел в себя, — это свинцовую тяжесть в голове.. Пошевелил руками — все в порядке. Пощупал голову — забинтована. Я лежал в светлой комнате, по обеим ее сторонам стояли койки. На одной из них, справа, сидел солдат в халате.

— Ну как, герой, очухался? — спросил он.

— Я… где?

— В медсанбате. Вчера ночью приволокли. Говорят, фрицы тебя крепко отделали.

— Вроде что-то такое было…

Вечером в палате появился Ивановский. Он подмигнул мне и, ничего не говоря, протянул машинописный листок бумаги. Жирной типографской краской вверху значилось: «От Советского Информбюро». Значит, пошло дело — закрутился наш ротатор!

— Смирнова работа? — спросил я.

— Колькина. Там у него целая типография, в нашем грузовичке оборудовал. На полный ход шпарит. А ты как?

— Да ничего. Башка трещит.

— Не горюй! Док говорит — через два дня будешь бегать. Шишку они тебе здоровую набили, но черепушка цела — ушанка самортизировала.

— А как все произошло?

— Чудак, тебе лучше знать.

— Я конца не знаю.

— Смирнов говорит: вышел на улицу и слышит — во дворе очередь из автомата. Он бумагу бросил и во двор. Видит — ты лежишь, а около тебя два фашиста — один стонет, раненный, а второму — капут. Ну тут и мы с Прихненко подошли. Потащили тебя в машину, потом — в медсанбат.

— Теперь вспомнил! Был и третий. Он меня второй раз огрел.

— Понятно. А с Васей плохо. После того, как мы тебя на машину уложили, неподалеку мина шалая упала. Его осколками сильно побило. Отправили самолетом в госпиталь чуть живого. Что с ним, пока не знаем. Ну, а ты отдыхай. Чтоб не скучать, пока вот тебе… — И старшина сунул мне под подушку алюминиевую флягу. — Ты извини, не полная, мы с ребятами малость за твое здоровье глотнули. Но тебе пока хватит — чистый, неразведенный.

Я не успел ничего возразить, как Ивановский исчез. Он всегда все делал внезапно и быстро.

Сосед по койке потянулся к листку со сводкой. Я дал ему. Он жадно впился в листок, шевеля губами.

В сводке говорилось, что наши войска снова продвинулись вперед, овладели такими-то и такими-то немецкими городами, взяли в плен столько-то солдат и офицеров противника. Сводка как сводка. Только за ее строгими, лаконичными строчками виделось мне гораздо больше…

Виделась мне и судьба старшины Ивановского, и убитые и раненые на переправе, и случай с Васей Прихненко, и многое другое, что пережил каждый солдат на пути к победе.

© А. Д. Середа, 1989.

Партизанское движение в Белоруссии началось сразу после оккупации республики немецко-фашистскими войсками. В конце лета 1941 года здесь уже действовали отдельные группы и отряды, созданные по инициативе подпольных комитетов партии. Быстро вырастая за счет местных жителей, они объединялись в крупные бригады и, выходя из лесов, занимали населенные пункты, ликвидируя в них вражеские гарнизоны и создавая на освобожденной территории партизанские зоны.

Так, осенью 1941 года на Витебщине поднявшиеся на борьбу полностью очистили от оккупантов Ушачский и частично — соседствующие с ним районы; создали здесь Полоцко-Лепельскую партизанскую зону, в которой была восстановлена Советская власть, действовали советские законы. С октября 1942-го по апрель 1944 года население Ушачин, можно сказать, не знало фашистского ига.

Поначалу гитлеровцы вынужденно мирились с фактом существования у них в тылу партизанской зоны, однако в конце 1943 года, когда линия фронта приблизилась к ее северным границам, а сама территория оказалась прифронтовым тылом фашистской 3-й танковой армии, создавшееся положение стало для врага угрожающим и таило большую для него опасность. К тому же территориальные особенности Ушачского района и наличие в нем партизанских сил создавали исключительно выгодные условия для высадки советского авиадесанта на левобережье Западной Двины.

Перед гитлеровским командованием возникла необходимость срочно обезопасить свой оперативный тыл. Учитывая горький опыт борьбы с партизанским движением, враг на этот раз сконцентрировал силы, превышающие все карательные экспедиции минувших лет. Их общая численность составила более шестидесяти тысяч человек — да еще с мощной поддержкой артиллерии, танков и авиации. Сосредоточив воинские части в населенных пунктах вокруг зоны, они рассчитывали весной 1944 года ликвидировать партизанский край и уничтожить его защитников.