Игорь Мартьянов - Слово солдата

Мы спускаемся вниз по оврагу, придерживаясь его правого склона. Конечно, оставшиеся на нашем пути траншеи охраняются капитально, в них днем и ночью дежурят солдаты, по ним ходят патрули. Но появления русских разведчиков они ожидают с фронта, а мы пробираемся сейчас с их тыла, откуда они нас никак не ждут. Это наше главное преимущество, и оно позволяет нам благополучно, без серьезных помех приблизиться к первой траншее.

Отсюда, со склона оврага, нам особенно хорошо видно, как торжественно раскрашен передний край. С небольшими перерывами короткими очередями тарахтят пулеметы — как вражеские, так и наши. То тут, то там черноту неба распластывают осветительные ракеты. Нейтральную полосу в разных направлениях перечеркивают пунктирные линии трассирующих пуль. Далеко справа от нас, в районе деревни Крынки, горит какое-то строение, отблески пожара отражаются на низко идущих над землей облаках. Мы давно находимся в пределах обстрела нашей артиллерии, а теперь пребываем и в зоне обстрела минометов. Но артиллеристы и минометчики стреляют сейчас по району оврага реже, чем обычно, и мы благодарны им за это. Не хватало еще погибнуть от своего же снаряда или мины…

Вот еще одна вражеская осветительная ракета взлетела вверх недалеко от нас, словно молоком залила окружающее пространство. Мы снова упали в снег и, переждав, идем по крутому склону оврага, с каждым шагом приближаясь к первой вражеской траншее. Вчера мы шли по этому же склону и где-то здесь попали на ледяной каток. Сейчас Сашка идет ниже, чтобы избежать вторичного падения. Скользим быстро, все у нас ладится. Главное — проявить максимум осторожности и осмотрительности, чтобы в самый последний момент не сотворить грубой ошибки. Именно в эти минуты должно сработать на полную мощь последнее слово из заповеди Тараненко: «Риск, смелость, терпение». Я замечаю, что сейчас, когда до встречи со своими ребятами остаются считанные шаги, даже такой опытный и хладнокровный разведчик, как Сашка Матросов, проявляет излишнюю торопливость. А что говорить обо мне! Наш трудный и опасный путь подходит к концу. Сколько надо сил, выдержки и воли, чтобы постоянно сдерживать себя, быть предельно бдительным, заставлять себя ложиться на снег при малейшей опасности, ждать, ждать и ждать.

Мы лежим в снегу на склоне оврага перед первой траншеей врага и ждем появления патрульных. А их все нет. Наверху, на взгорье, не умолкая, бьет немецкий скорострельный пулемет. Смотрю — Матросов поднимается во весь рост, дает мне знак рукой и направляется прямо к траншее. Да, не выдержал мой друг и командир, даже у него не хватило терпения. Вскакиваю на лыжи и бегу за ним. Вот и траншея — вычищенная от снега, ухоженная и хорошо обжитая вражескими солдатами.

Помогая друг другу, мы без особого труда (хотя пришлось повозиться на крутом склоне) преодолели ее и оказались на обратной стороне, за бруствером. В этот момент, когда смолкла очередь фашистского пулемета, я явственно услышал быстрый топот людей, спускающихся вниз по траншее. «Влипли!» — в страхе решил я и в первый момент хотел было броситься на землю, но понял, что гитлеровцы обязательно услышат шум моего падения. Оглянулся назад и замер в нескольких шагах от траншеи. Два солдата с автоматами в руках пробежали вниз по траншее — да так близко, что было удивительно, как они не заметили меня. И когда я понял, что опасность миновала, я сорвался с места и, спотыкаясь о твердый наст, побежал за Матросовым прочь от траншеи.

Да, работа разведчика требует знания обстановки, но, повторяю, многое зависит и от таких, как сейчас, счастливых моментов.

Собравшись вместе, разведчики любят рассказывать об отдельных эпизодах из своей богатой боевой практики. Но чаще и охотнее всего они рассказывают именно о таких вот удачных минутах, когда случай помогает им выбраться, казалось бы, из совершенно безвыходного положения. Часто, даже очень часто выполнение сложного задания состоит из таких счастливых случайностей. Но и в них есть одна особенность, я бы даже сказал, закономерность: чаще всего счастливые случайности бывают у самых опытных, старательных, хорошо знающих свое дело разведчиков. На них не везет ни лентяям, ни трусам, эти счастливые случайности почему-то их обходят стороной, что нередко заканчивается для горе-разведчиков трагически.

Все трудности и опасности, казалось бы, позади. Достаточно еще нескольких усилий, чтобы перебраться через последнее проволочное заграждение, и мы (трудно даже выговорить!) дома! У прохода через «колючку» нас должны ждать два разведчика и два сапера. Но где же этот проход? Мы уже у самого забора, а его нигде нет. Подходим вплотную к проволоке то в одном, то в другом месте и каждый раз натыкаемся на сплошной забор из трех рядов кольев. Неужели враги за прошлый день успели заделать проход?

Но, как это иногда бывает, в самый последний момент, когда человек уже потерял всякую надежду на благополучный исход, неожиданно к нему приходит помощь. Когда мы с Сашкой уже отчаялись найти проход в предполагаемом нами месте и двинулись дальше вдоль проволочного забора, я вдруг почувствовал, что за моей спиной кто-то есть. Оглянулся и увидел фигуру человека в белом маскировочном халате. Я сразу понял, что это наш разведчик. Человек делал нам рукой знаки. Я ткнул Сашку в бок лыжной палкой, тот повернул голову и проворно сделал разворот на месте. Человек в маскировочном халате оказался не кто иной, как сержант Виктор Чурбанов, и стоял он в самом центре прохода, который мы искали. Позже он рассказал нам, что он и его товарищи заметили нас еще издали и делали нам знаки, но мы прошли мимо, не заметив ни самих разведчиков, ни прохода. Тогда Чурбанову ничего не оставалось делать, как броситься нам вдогонку. Хорошо, что я вовремя заметил его. С помощью Чурбанова и Сергея Петялина (вторым разведчиком был именно он) мы благополучно прошли через проволочное заграждение и оказались в кругу своих товарищей. Саперы провели нас по узкому проходу во вражеском минном поле, и мы вышли, наконец, на нейтральную полосу. Сейчас «нейтралка» показалась нам с Сашкой милее родного дома. Чурбанов и Петялин сняли с нас вещмешки, а саперы забрали у меня Танин автомат и часть висевших на поясе ручных гранат и запасных дисков.

Еще несколько тревожных метров пути по ничейной полосе, и нас встречает еще одна пара саперов, на этот раз дежуривших у прохода через наше минное поле. Их молчаливые дружеские хлопки по нашим спинам означают, что они рады нашему возвращению. С их помощью мы проходим через наше проволочное заграждение и минное поле и оказываемся на бруствере своей родимой траншеи. Чьи-то сильные руки подхватывают нас. В траншее, на дне которой мы оказались, тесно, много людей. В темноте я слышу голос старшего лейтенанта Тараненко, который просит расступиться и пропустить нас в блиндаж. Я спускаюсь вниз по крутым обледенелым ступенькам. В блиндаже тихо, тепло и уютно, в дальнем углу светит небольшая коптилка. Я сразу же заметил капитана Трофимова, который внимательно, с явным нетерпением наблюдал, как Сашка Матросов неуклюже снимал с себя маскхалат и полушубок.