Игорь Мартьянов - Слово солдата

Пока все шло нормально, в лесу мы не встретили ни одного фашиста.

Наш обратный путь по лесным чащам, можно сказать, ничем не отличался от вчерашнего. Тот же глубокий снег, те же лохматые сосны и ели, ветви которых обильно присыпаны свежим, еще не затвердевшим снегом — чуть тронь, и на тебя обрушивается лавина мягкой снежной массы. Та же темнота — плотная, непроглядная, и та же постоянная, ежесекундная опасность встречи с врагом.

Без приключений мы достигли района леса, в котором, по нашему предположению, размещались склады ГСМ. Теперь вышел вперед Сашка. Идет он с большими предосторожностями, часто останавливается и прислушивается. Пришло время поворачивать на юг, и вскоре мы оказались в Ближней просеке. Но пересекать ее сержант не спешил, остановился, воткнув палки в снег. «Что он собирается делать?» — подумал я в недоумении. Но Сашка, видимо, знал, что делал. Он неподвижно простоял на одном месте несколько минут, зорко вглядываясь в темноту леса и прислушиваясь к легкому шуму макушек сосен, покачивающихся на свежем ветру. Из-за низкорослой молодой поросли, разбросанной посередине просеки, ничего впереди не видно. Но зато вверху открывалось темно-серое, затянутое тучами небо. А в нем нет-нет да и вспыхнет слабенько свет от разорвавшегося на переднем крае снаряда или промаячит отблеск осветительной ракеты. Так что с этой просеки уже был «виден» передний край. Но сейчас Сашку и меня интересует другое — где находятся немецкие склады с горючим?

Не сказав ни слова, Матросов наконец двинулся к зарослям, но пробраться через них было не так-то просто. Едва вышли в них, как сломали несколько веток, хруст которых прозвучал для нас подобно винтовочным выстрелам. Пришлось проявить «ювелирную» осторожность.

И вот уже снова мы в могучем девственном лесу, шагаем ускоренным темпом.

Неожиданно Матросов споткнулся и даже чуть не упал, удержав себя подставленными палками. Под ногами оказались мотки колючей проволоки. И не только под ногами. Ее кольца, извиваясь над сугробами снега, уходили вправо и влево от нас.

— Тише, колючка, — предупредил меня Сашка, высвобождая запутавшуюся лыжу из проволочной спирали.

— Спираль Бруно, — уточнил я.

— Да, спираль Бруно, — подтвердил он, посматривая по сторонам. — Значит, мы где-то у цели.

Мы довольно легко преодолели заграждение, отклонив палками несколько колючих витков. Выпавший снег наполовину засыпал спиральные кольца, другая, верхняя часть торчала из сугробов. Пока все было тихо и спокойно, но с каждым нашим шагом напряжение росло. Я внимательно смотрел по сторонам, надеясь заранее обнаружить грозившую нам опасность. Матросов несколько раз менял направление, останавливался и прислушивался. Мне было непонятно, как и чем он руководствовался в этой ситуации. «Все-таки он что-то слышит», — подумал я, заметив, как Сашка, остановившись, приподнял шапку, чтобы освободить уши. И вдруг, к своему удивлению, я тоже различил слабый стук. Тук-тук, тук-тук — доносилось до моего слуха, как будто кто-то нарочно бил металлом о металл. Выйдя на небольшой пригорок, мы наткнулись на сплошную изгородь из колючей проволоки выше человеческого роста. Проволока крепилась к деревянным столбам, вкопанным в землю. А за изгородью было то, к чему мы так стремились, — на высоких основаниях возвышались обыкновенные цистерны емкостью в пятьдесят кубических метров, не более. Фашисты равномерно расставили их на большой площади прямо в лесу и покрасили в белый цвет. Мы сначала увидели несколько замаскированных под снежные сугробы цистерн. Но чем внимательнее вглядывались в глубь зоны, тем больше обнаруживали их. Теперь нам стало понятно, почему наши летчики не смогли заметить цистерны с самолетов — они просто сливались со снегом.

— Наблюдай за охраной, буду считать, — шепнул Сашка.

Обычно за первым забором проволоки враг возводил второй, а между ними прокладывал тропу, по которой ходили патрульные. Но здесь ни тропы, ни второго забора я не обнаружил. Сторожевых вышек тоже не было видно, и я не знал, где находится охрана. Где-то в глубине зоны послышался шум или возня, монотонный металлический стук неожиданно прекратился, и я уловил гортанный рокот, похожий на рычание собаки.

— Собаки! — предупредил я Матросова, который стоял, прислонившись к стволу сосны, и считал цистерны.

И тут я увидел солдат, идущих вдоль проволочного забора. Их было двое, они шли гуськом друг за другом. Первый вел на коротком поводке огромную овчарку, которая время от времени издавала глухие злобные рычания. Овчарка, навострив уши и натянув поводок, рвалась вперед. «Мы обнаружены!» — подумал я и почувствовал, как в груди все разом похолодело. Через минуту увидел еще двух фашистских солдат, тоже шедших друг за другом с такой же большой овчаркой. Патрульные шли навстречу друг другу и встретились почти напротив нас на расстоянии не более двадцати метров по ту сторону проволочного забора. Мы с Сашкой замерли у сосны в позах, в каких застало нас появление солдат. Мы стояли на виду у них во весь рост, боясь пошевелиться и этим привлечь к себе внимание собак.

Солдаты негромко обменялись короткими фразами и, не останавливаясь, разошлись. Овчарки встретились первыми, постояли некоторое время друг перед другом, принюхиваясь и присматриваясь, пока их силой не увели за собой хозяева. Когда патрульные исчезли и шаги их утихли, Сашка вдруг с неожиданной для него проворностью сделал разворот и побежал по старой лыжне в обратную сторону. Я последовал за ним. Мы с ходу преодолели кольца проволочного заграждения, а когда удалились на значительное расстояние, Сашка остановился и, переводя дыхание, сказал:

— Вот это положеньице! Чудом ушли, все висело на волоске. Слушай: а ты понял, почему собаки не учуяли нас? Ведь они специально обучены, чтобы за полверсты обнаруживать партизан и разведчиков.

— Нет, не понял. Просто в темноте не заметили.

— Так не бывает, темнота тут ни при чем. Они были заняты, увлечены друг другом и, как глухари на току, в это время ничего не видели и не слышали вокруг себя. В этом и заключается наше с тобой счастье. А теперь — домой, без задержки. Веди напрямик к тому месту, где мы первый раз отдыхали. Помнишь?

— Помню, — ответил я, вытащив компас и наблюдая за его стрелкой.

Не успел я сделать и шага в нужном направлении, как Сашка резко повернулся ко мне и довольно громко сказал:

— Я насчитал двадцать три цистерны, а ты?

— Я? Ни одной, я вел наблюдение, ведь ты сам мне это приказал, — ответил я, недоуменно взглянув на него.

Но Сашка, видимо, не слушал меня, увлеченный своими мыслями, он рассуждал вслух:

— Там, подальше, были еще цистерны. Я их видел, но сосчитать, сколько именно, было уже невозможно. В конце концов это и не важно. Важно то, что они есть, что мы их видели собственными глазами и знаем, где они находятся. Хороший подарок мы принесем старшему лейтенанту! Ну ладно, пошли.