Уолтер Айзексон - Бенджамин Франклин. Биография

Теперь такими полномочиями был наделен Адамс, и Франклин высказал мнение по поводу выбора, сделанного Конгрессом. «Следовательно, если Конгресс доверил не мне, а другим вести переговоры о мире, когда они должны будут начаться, то это, возможно, потому, что он слышал мое очень своеобразное мнение, согласно которому едва ли когда-то существовали такие вещи, как плохой мир или хорошая война, и что меня, следовательно, легко было бы побудить пойти на ненадлежащие уступки» [500].

Франклин действительно часто говорил, что плохого мира или хорошей войны не существует, и повторял это десяткам друзей после окончания революции. Иногда это утверждение использовалось как антивоенный лозунг и цитировалось, чтобы представить Франклина одним из самых выдающихся пацифистов в истории. Но здесь все не так просто. На протяжении жизни Франклин неоднократно поддерживал войны, когда считал их оправданными; он помогал формировать народное ополчение в Филадельфии и занимался сбором средств для военных действий против французов и индейцев. Хотя первоначально и прилагал усилия для недопущения революции, он стал ее прочным приверженцем после того, как решил, что независимость Америки неизбежна. Слова из письма адресованы как Хартли, так и истории. Он хотел объяснить, почему не был выбран в качестве представителя для ведения переговоров о мире. Возможно, еще более интригующим казалось его желание дать своим британским друзьям знать, что если бы переговоры начались, то он мог бы обеспечить для них лучший канал, чем Адамс [501].

В то же время Франклин был горячо предан союзу с Францией, сильнее, чем большинство его американских коллег. Это стало причиной серьезной публичной размолвки с Адамсом, произошедшей после его возвращения во Францию в начале 1780 года. В прежние годы напряженность между ними основывалась в большей мере на различиях в характере и стиле, но теперь была вызвана фундаментальными политическими разногласиями по поводу того, должна ли Америка проявлять к Франции благодарность, лояльность и преданность.

В первые дни революции оба разделяли взгляды, основанные на концепциях своего рода изоляционизма или исключительности Америки. С тех пор эти взгляды проходили красной нитью через всю американскую историю: Соединенные Штаты никогда не должны выступать в роли просителя в поисках поддержки со стороны других стран и обязаны проявлять осторожность при вступлении в запутанные международные альянсы. Даже после начала своего романа с Францией в 1777 году Франклин вновь заявил о приверженности этому принципу: «Я никогда не менял своего мнения, высказанного в Конгрессе: новорожденное государство должно сохранять чистоту и не напрашиваться в союзники к другим государствам», — уверял он Артура Ли. Во время переговоров о заключении союза с Францией он успешно сопротивлялся попыткам добиться от него уступок в предоставлении монополии в торговле с Америкой.

Однако после подписания договора с Францией в 1778 году Франклин стал прочным приверженцем демонстрации благодарности и лояльности этой стране. По словам историка дипломатии Джеральда Стоуржа, он «превозносил великодушие и щедрость Франции в терминах, которые временами выглядели почти смешными». Верность Америки Франции, на взгляд Франклина, основывалась как на идеализме, так и на реализме, и он описывал ее скорее в терминах морали, чем холодных расчетов коммерческих выгод и европейского баланса власти. «Это действительно великодушная нация, любящая славу и защищавшая угнетенных, — так отзывался он о Франции в своем письме Конгрессу. — Сказать им, что их коммерция выиграет в результате наших успехов и что в их интересах помочь нам, по-видимому, то же самое, что сказать „помогите нам, и мы не будем обязаны вам“. Такой неблагоразумный и неподходящий язык использовался иногда некоторыми из наших граждан и не приносил хороших результатов» [502].

В то же время Адамс был гораздо более трезвым реалистом. Он чувствовал, что Франция поддерживает Америку, руководствуясь национальными интересами — ослабить Британию и установить новые выгодные торговые отношения, — и ни одна сторона не должна высказывать другой какую-либо моральную благодарность.

Франция, как предсказывал Адамс, будет помогать Америке только до определенного момента; ей нужно, чтобы новая нация порвала с Британией, но не стала настолько сильной, чтобы не нуждаться в поддержке Франции. Адамс полагал, что Франклин проявлял слишком много раболепства перед двором, и после своего возвращения в 1780 году он усиленно продвигал свою точку зрения. «Мы должны быть осторожными, — писал Адамс Конгрессу в апреле, — в отношении того, как мы превозносим наши представления и приукрашиваем наши утверждения о щедрости и великодушии любой из держав».

Неудивительно, что Вержен хотел иметь дело только с Франклином и в конце июля 1780 года направил Адамсу довольно резкое письмо, посвященное самым разным темам — от ревальвации американской валюты и до развертывания сил французского военного флота, — которые он счел уместным затронуть в этом язвительном послании, являвшемся одновременно и дипломатическим, и недипломатическим. От имени двора Людовика XVI он заявил: «Король не испытывает потребности в удовлетворении ваших настойчивых просьб обратить его внимание на интересы Соединенных Штатов». Другими словами, Франция больше не желала иметь дело с Адамсом [503].

Вержен информировал Франклина об этом решении и направил ему копии раздраженных писем Адамса, дополнив их просьбой, чтобы Франклин «целиком предоставил их Конгрессу». В своем ответе Франклин, хотя это и было небезопасно, проявил чрезвычайную откровенность с Верженом, признавшись, что разочарован Адамсом. «Лишь его собственное неблагоразумие, а никоим образом не полученные им инструкции послужили причиной справедливого неудовольствия, — продолжал Франклин, отчетливо дистанцируясь от действий Адамса. — Он никогда не говорил мне о своих делах в Европе больше того, что я сам читал в газетах, — признавался Вержену Франклин. — Мы поддерживаем с ним вежливые, но не близкие отношения». В заключение он обещал отослать Конгрессу письма Адамса, которые предоставил ему Вержен.

Хотя Франклин мог и, возможно, должен был отправить эти письма без комментариев, он воспользовался возможностью, чтобы написать («с неохотой») собственное письмо конгрессу с подробным изложением разногласий с Адамсом. Их спор возник отчасти из-за различия в стиле дипломатии. Адамс верил в необходимость недвусмысленного выражения американских интересов, в то время как Франклин предпочитал использовать уговоры и дипломатический шарм: