Уолтер Айзексон - Бенджамин Франклин. Биография

Мистер Адамс… полагает, как говорит сам, что Америка была слишком щедрой в выражениях благодарности Франции, которая более обязана нам, чем мы ей, и что мы должны показать моральную силу. Я опасаюсь, что он ошибается в выборе позиции и что к этому двору следует относиться любезно и деликатно. Король, молодой и добродетельный правитель, получает, как я убедился, удовольствие от размышлений о великодушной щедрости усилий по оказанию помощи угнетенным и представляет это как часть славы правления. Думаю, что было бы правильно усиливать это удовольствие нашими выражениями признательности и что выражения благодарности не только являются нашим долгом, но и служат нашим интересам [504].

Так как британцы еще не были готовы, а французы больше не хотели иметь с ним дело, Адамс вновь покинул Париж, испытывая сильное раздражение. А Франклин снова попытался сделать так, чтобы их разногласия не приобрели личного характера. Он написал Адамсу в Голландию, куда тот направился, чтобы попытаться получить кредит для Америки, и выразил сочувствие по поводу трудностей задачи. «Я долгое время испытывал унижение, — признавался он, — при мысли о необходимости ездить от двора к двору с просьбами о деньгах и с предложениями дружбы». А в следующем письме, жалуясь, как долго Франция отвечает на его просьбы, Франклин сдержанно признавался Адамсу: «Я обладаю двумя христианскими добродетелями — верой и надеждой. Но моя вера — это только вера, о которой говорит апостол: в существование невидимого». Если их совместные предприятия потерпят неудачу, добавлял он, «я готов отойти от дел, бежать или пойти с вами в тюрьму — как угодно Богу» [505].

К концу 1780 года Америка отчаянно нуждалась в деньгах. В начале года командующий британскими войсками сэр Генри Клинтон отплыл из Нью-Йорка в южном направлении вместе с заместителем генералом Корнуоллисом для подготовки нападения на город Чарльстон (Южная Каролина). Оно произошло в мае следующего года, и после того как Клинтон вернулся в Нью-Йорк, Корнуоллис расположил там штаб британских войск. Тем же летом оказавшийся в трудной ситуации генерал Бенедикт Арнольд перешел на сторону противника, причем сделал это так, что его имя стало синонимом предательства. «В нашем нынешнем положении, — писал Вашингтон Франклину в октябре 1780 года, — нам необходимо одно из двух: мир или как можно более энергичная помощь союзников, в особенности финансовая».

Обращаясь к Вержену в феврале 1781 года, Франклин прибегал к любым уловкам — прежде всего личным просьбам, дополненным рассуждениями об идеалах и национальных интересах. «Я стар, — говорил он, добавляя, что болезнь делает возможной его скорую отставку. — Нынешнее стечение обстоятельств является критическим». Если в ближайшее время не поступят дополнительные деньги, то Конгресс может потерять влияние. Новое правительство окажется мертворожденным, и Англия восстановит контроль над Америкой. А это, предупреждал он, изменит баланс сил таким образом, что «позволит им стать Ужасом Европы и безнаказанно вести себя с наглостью, которая свойственна их нации» [506].

Его просьба была дерзкой: двадцать пять миллионов ливров. В конце концов Франция согласилась предоставить шесть миллионов, что оказалось большой победой Франклина и достаточной суммой, чтобы надежды американцев продолжали жить.

Однако Франклин испытывал уныние. Его враги после возвращения домой стали действовать с прежней мстительностью. «Политическое спасение Америки зависит от отзыва доктора Франклина», — писал Ральф Айзард Ричарду Ли. Даже Вержен высказал определенные сомнения, которые дошли до сведения Конгресса. «Хотя я глубоко уважаю господина Франклина, — писал он своему послу в Филадельфии, — тем не менее обязан признать, что его возраст и любовь к спокойствию порождают в нем апатию, несовместимую с выполнением порученных ему дел». Айзард поставил на голосование требование об отзыве Франклина, поддержанное фракцией Ли и Адамса. Хотя Франклин сохранил пост, Конгресс все же решил направить специального эмиссара, которому предстояло принять на себя заботы о проведении будущих финансовых транзакций.

Итак, в марте, после получения от Франции обещаний предоставления нового кредита, Франклин заявил о своей готовности уйти в отставку. «Я перешагнул семидесятипятилетний рубеж», — писал он, добавляя затем, что страдает от подагры и общей слабости. «Не думаю, что мои умственные способности ухудшились, но, возможно, буду последним, кто это обнаружит». Отдав общественной деятельности пятьдесят лет, он приобрел «славу, достаточную для удовлетворения любых разумных амбиций», и у него «не осталось никакого другого желания, кроме желания уйти на покой, которое, как я надеюсь, Конгресс удовлетворит».

Он включил одну личную просьбу о том, чтобы члены Конгресса подыскали работу для его внука Темпла, который отказался от возможности изучать право ради того, чтобы служить своей стране в Париже. «Если они сочтут подходящим использовать его в качестве секретаря посла при любом европейском дворе, то я убежден, что будут иметь основания быть довольными его поведением, и я с благодарностью восприму его назначение как любезность, оказанную лично мне» [507].

Конгресс отклонил прошение Франклина об отставке. Напротив — приятный сюрприз! — он получил дополнительную роль одного из пяти специальных уполномоченных по мирным переговорам с Британией в случае окончания войны. Другими специальными уполномоченными стали Джон Адамс (первоначально единственный уполномоченный; в тот момент он находился в Голландии), Томас Джефферсон (вновь отказавшийся от заморского назначения по личным обстоятельствам), плантатор и коммерсант из Южной Каролины Генри Лоуренс (взятый во время плавания в плен британцами и заключенный в лондонский Тауэр) и нью-йоркский адвокат Джон Джей. Кандидатура Франклина вызвала много споров и была утверждена отчасти под давлением Вержена. Несмотря на сомнения в энергичности Франклина, французский министр инструктировал своего посла в Филадельфии лоббировать его кандидатуру и информировать Конгресс, что его поведение «является столь же ревностным и патриотичным, сколь мудрым и осмотрительным». Вержен также просил Конгресс обязать новую делегацию не предпринимать никаких шагов без одобрения Франции. Конгресс согласился и дал своим специальным уполномоченным строгую инструкцию «поддерживать по всем вопросам самые честные и доверительные контакты с министрами нашего великодушного союзника, короля Франции, и не предпринимать во время переговоров о мире или перемирии никаких действий, не поставив их в известность и не получив их согласия» [508].