Уолтер Айзексон - Бенджамин Франклин. Биография

Находясь в Лондоне, Франклин не спешил присоединяться к начавшемуся безумию. «Поспешность Ассамблеи Виргинии вызывает удивление, — писал он Хагесу. — Однако я надеюсь, что наши станут держаться в границах осторожности и умеренности». В тот момент он больше симпатизировал губернатору Массачусетса Хатчинсону, позже ставшему его непримиримым врагом. Оба они были разумными людьми, потрясенными разгулом черни и видевшими в этом угрозу для себя. «Когда мы с вами были в Олбани десять лет тому назад, — писал ему Хатчинсон, — мы не предлагали союза для таких целей, как эти» [263].

Умеренность Франклина отчасти была обусловлена его характером, любовью к Англии и мечтами о согласии в империи. По своей натуре он был скорее ловким дельцом, чем революционером, любил остроумные беседы за бутылкой мадеры и ненавидел беспорядок и буйство толпы. Тонкие вина и изысканные блюда способствовали развитию не только его подагры, но и неотчетливости представлений об озлобленности, которая усиливалась у него на родине. Возможно, еще более важно то, что он предпринимал последнюю попытку превратить Пенсильванию из колонии Пеннов в королевскую колонию.

Эти усилия всегда были обречены на провал, а теперь, после закона о гербовом сборе, и подавно. В результате королевское правление утратило популярность в Пенсильвании, а просьбы колоний начали вызывать меньше сочувствия в Лондоне. В ноябре 1765 года, через год после прибытия Франклина в Лондон и именно тогда, когда он начал осознавать, какой вред его репутации нанесен рассуждениями о гербовом сборе, Тайный совет официально отложил действия, предусмотренные антипенновской петицией, которой он в свое время добился. Франклин первоначально поверил (по крайней мере на словах), что это просто временная отсрочка. Но вскоре он понял, что Томас Пенн был прав, когда писал своему племяннику губернатору Джону, что осуществление действий на основе петиции означало бы закрытие этого вопроса «навсегда» [264].

Франклин взялся за решение сложной задачи — компенсировать причиненный ему политический вред — в конце 1765 года, когда его репутация защитника прав колоний сильно пострадала из-за уклончивости в отношении к закону о гербовом сборе. В первую очередь он организовал кампанию по рассылке писем. Своему партнеру Дэвиду Холлу и многим другим корреспондентам доказывал, что никогда не поддерживал закон. Он также убедил известных лондонских квакеров выступить в его защиту. «Я могу с уверенностью утверждать, что Бенджамин Франклин сделал все, что было в его силах, чтобы воспрепятствовать закону о гербовом сборе, — писал Джон Фотергилл {52} своему другу в Филадельфию. — Он отстаивал права и привилегии Америки с величайшей твердостью». Холл напечатал это письмо в «Пенсильванской газете».

Франклин полагал, что добиться аннулирования закона можно тем способом, который имел прямое отношение к склонности Бедного Ричарда быть экономным и рассчитывать только на собственные силы, — посредством бойкотирования британского импорта и отказа от трансакций {53} , требующих использования гербовых марок. Такой подход также побудил бы британских торговцев и производителей, страдающих от сокращения экспорта, требовать отмены закона. В статьях для британских газет, подписанных псевдонимом Домотканый, он высмеивал представление о том, что американцы не смогут обойтись без таких импортируемых британских товаров, как чай. Если потребуется, они будут готовить чай из кукурузы: «Ее зеленые обжаренные початки неописуемо вкусны» [265].

Два сардонических эссе Франклина, опубликованные под псевдонимом Домотканый, вошли в число как минимум тринадцати печатных атак на закон о гербовом сборе, осуществленных им в течение трех месяцев. В одной статье-мистификации, подписанной псевдонимом Путешественник, доказывалось: Америка не нуждается в британской шерсти. При этом автор статьи на полном серьезе повествовал, что «в хвостах американских овец столько шерсти, что каждое животное возит за собой тележку на четырех маленьких колесах, чтобы укладывать на нее свой хвост, а не волочить его по земле». В статье, подписанной Пацификусом Секундусом {54} , он прибегал к старой тактике использования едкой сатиры, притворяясь сторонником введения военного правления в колониях. Для этого потребовалось бы всего пятнадцать тысяч британских солдат и около двенадцати миллионов фунтов в год. «Кто-то может возразить, что, разрушив города в наших колониях, убив половину населения и вынудив другую бежать в горы, мы можем лишить себя выгод, обусловленных привычкой этих людей покупать наши промышленные товары. Однако недолгое размышление убедит нас, что с тех пор как мы лишились большого объема европейской торговли, лишь спрос в Америке поддерживается сейчас на прежнем уровне и способствует значительному росту цен на эти товары, так что сокращение этого спроса пойдет нам на пользу, так как мы сможем покупать наши товары дешевле». Единственный минус для Англии, отмечал он, что «множество наших бедняков могут умереть с голоду из-за сокращения рабочих мест» [266].

(Как мы неоднократно отмечали, Франклин часто писал анонимно или под псевдонимами: в молодые годы подписывался Silence Dogood (Сайленс Дугуд), а затем Busy-Body (Сплетник), Alice Addertongue (Элис Аддертанг), Poor Richard (Бедный Ричард), Homespun (Домотканый) и другими именами. Иногда он действительно пытался сохранить анонимность, а иногда лишь надевал узнаваемую маску. Такая практика была нередкой для писателей XVIII века, в том числе и для кумиров Франклина — Аддисона, Стиля и Дефо. «Едва ли десятая часть всех достойных внимания книг издается под настоящими именами», — заявил как-то, пусть и слегка преувеличивая, Аддисон. В те времена анонимное авторство считалось более утонченным и менее вульгарным и снижало вероятность обвинения в клевете и подстрекательстве к бунту. Иногда джентльмены считали ниже своего достоинства ставить собственные имена под памфлетами и газетными статьями. Также появлялась гарантия, что диссидентские политические и религиозные сочинения будут критиковаться по существу, не затрагивая личности авторов) [267].

Франклин создал еще одну политическую карикатуру, в пару к «Объединиться или умереть»: на ней изображалась окровавленная и расчлененная Британская империя, по краям которой были написаны названия колоний. Подпись под карикатурой — «Подайте пенни Велизарию» — напоминала об истории византийского полководца, который угнетал провинции, а умер в нищете. Франклин напечатал карикатуру на листах, нанял человека для их раздачи перед зданием парламента и направил одну из них своей сестре Джейн Миком. «Соль, — объяснял он, — в том, что колонии могут быть повержены, но при этом империя будет искалечена». Введение в действие закона о гербовом сборе, предупреждал он одного британского министра, приведет к «возникновению глубоко укоренившейся антипатии между двумя странами и заложит основу для будущего полного разделения» [268].