Тьери Шеврие - Путешественник из провинции Бос

Буссенар буквально ошарашивает нас, когда через десять лет, в 1889 г., в сборнике новелл «У антиподов», мы находим его рассказ о «кондоризованном» летательном аппарате, представленный на этот раз как повествование о реальном приключении молодого марсельского инженера Мариуса Плацане… [42] Рассказ «Побег» воспроизводит почти слово в слово событие, описанное в главе VIII романа. Время написания текста не указано, как и время самого приключения, но оно полностью совпадает с приключениями Фрике. Получив от аргентинского правительства задание построить у подножия Анд отрезок железной дороги, соединяющий Мендосу с Кордовой, молодой инженер попадает в плен к индейцам, целый год служит им рабом, а потом совершает побег на такой же воздушной упряжке кондоров, управляемых с помощью куска мяса! И где же он приземляется? Да в том же городе Санта-Роса-де-лос-Андес…

Так что же: Буссенар шутит? Если это так, то он — мастер шутить, сохраняя полную серьезность, ибо новелла написана совершенно нейтральным тоном. Тем не менее все это имеет сильнейший привкус обмана, как сказал бы Жюль Верн, или «утки с шаром», по выражению Эдгара По… Шутит Буссенар или пишет серьезно, нам отнюдь не безразлично, ибо в этом романе он в трех местах повторяет сцены, представленные как подлинные события в сборнике «У антиподов» [43] Мы намеренно говорим о повторном использовании текстов, хотя сборник «У антиподов» вышел позднее. Но по другим вошедшим в него новеллам можно заключить, что они были созданы в начале литературной карьеры Буссенара, тогда простого журналиста, хроникера парижской прессы. Следовало бы более основательно изучить газеты того времени, например «Эклипс», чтобы найти в них следы первых шагов Буссенара-писателя. .

С аналогичным явлением мы сталкиваемся в первой части повествования [44] «Театр в Экваториальной Африке» воспроизводит главу VI романа. . В сборнике «У антиподов» описано театральное представление в честь белых исследователей района Восточной Африки, расположенного недалеко от озера Укереве, одного из истоков Нила. Спектакль оборачивается трагедией. По ходу действия один из членов племени взбунтовался против старого вождя. Но во время представления с пением, танцами и воинственными сценами актеры так напиваются, что один из них в конце концов пронзает копьем бедро своего визави и в азарте борьбы вспарывает ему живот. Тогда безумная жажда крови охватывает всех остальных, и они буквально рвут на куски несчастную жертву!.. Происшествие перемещено Буссенаром в пространстве (в Габон, то есть на африканский запад), добавлены многие детали, а также несколько замечаний Фрике во время сцены, но основной ход событий одинаков, как и роковой исход.

Эпизод в конце романа воспроизводит еще один из текстов сборника «У антиподов» [45] «Протокол» воспроизводит сцену из главы IX «Морских разбойников». . Около укрепленного атолла, где укрываются разбойники, на австралийское побережье выброшена шлюпка, в которой находятся Фрике, доктор, Андре и один матрос. Сбегаются местные людоеды и разводят костер, чтобы их зажарить. Тогда появляется сногсшибательный персонаж, парижский жандарм Барбантон. Он намерен пресечь гнусное действо, составив протокол! Разумеется, такое фанфаронство, совершенно не соответствующее ситуации, не производит никакого впечатления на дикарей, которые смотрят на жандарма, выкрикивая: «Кик-хете!.. Кик-хете!..» Что означает по-австралийски: «Съедим его! Съедим его!» Жандарм ошибается насчет смысла этих фраз и думает, что его просят представиться: «Кто ты?.. Кто ты?..»

Через секунду недоразумение принимает иной оборот. В окружении угрожающих ему туземцев Барбантон атакует их, размахивая саблей, но спотыкается о корень, треуголка сваливается у него с головы и падает перед ним, в то время как он громогласно провозглашает: «Мое терпение на исходе!» Тогда происходит чудо: дикари думают, что жандарм наложил табу на свой головной убор, и это внезапно придает его владельцу, пораженному случившимся, статус неприкосновенности… «который никто и никогда не осмелится нарушить под страхом самых ужасных бед». Отныне жандарм царит над туземцами, которые подчиняются его доброй воле. Он спасает потерпевших кораблекрушение и беспрепятственно сопровождает их до ближайшего города.

Там Барбантона приветствуют, но — о, парадокс! — привлекают к суду за узурпацию власти. Англичане — такие формалисты! — объясняет Буссенар. В романе «Кругосветное путешествие юного парижанина» текст более полный. Там Буссенар лукаво добавляет: «Суд счел необходимым снять обвинение в ограничении свободы отправления культа, разрешенного государством». Барбантон оштрафован на один фунт стерлингов. Но когда, несколько озадаченный, он выходит из зала суда, председательствующий вручает ему «великолепные золотые часы и пачку банкнот. Он награжден за свой прекрасный поступок, а принцип невмешательства соблюден».

Парижский жандарм становится владельцем табачной лавки в Пантене (так происходит, очевидно, в первоначальной версии сборника «У антиподов», хотя мы и не нашли в периодике ее оригинала) или в одном из многолюдных кварталов Парижа (по версии «Кругосветного путешествия»). Роман заканчивается следующей тирадой Барбантона: «Когда я был Господом Богом у дикарей, со мной произошел забавный случай… Я составил протокол на туземцев, которые хотели съесть друг друга… Так вот: штраф-то заплатил я!..»

На такое повторное использование текстов у Буссенара следует обратить внимание, и невозможно не задаться вопросом, насколько достоверны приводимые им факты. Имеем ли мы здесь дело с буйной фантазией хроникера, которому не хватает сенсационных историй, или с реальными репортажами? Разумеется, в случае с Барбантоном сомневаться не приходится. Основой сцены служит игра слов, а остальное вытекает само собой в духе веселой шутки. Что касается двух других происшествий — с кондорами и с резней в театре, — несмотря на то, что они выглядят сильно преувеличенными или даже фантастическими, мы поостережемся выносить окончательное суждение. При чтении периодических изданий о путешествиях того времени («Тур дю монд», «Глоб-Троттер», «Магазен питтореск» или «Журнала путешествий») современный читатель не раз сталкивался с подобными сюрпризами.

Буссенар сумел увлечь читателей, жаждущих переживать вместе с ним все новые и новые приключения. Его рассчитывают использовать как средство для достижения успеха. Он так хорошо рассказывал о мире, «которого не видел», что, если ему вздумается поехать и посмотреть этот мир поближе, издательства оплатят все расходы. Не парадоксально ли, что Буссенара посылают именно в Гвиану? Несомненно, к его величайшему удовольствию. Ибо все это время (напомним: публикация романа растянулась более чем на год), работая над ним и погружаясь в экзотические грезы, Буссенар трудился не покладая рук, чтобы — говоря более прозаически — просто выжить. Тогда его доходы — гонорары молодого писателя, автора только одного романа, — были весьма скудными. Что же он делает, чтобы заработать себе на кусок хлеба? Мотается по Парижу — туда-сюда. Видно, ему не раз приходилось встречаться со многими Фрике между предместьем Сент-Антуан и перекрестком у Одеона…