Юрий Папоров - Рыбка из «Аквариума»

— Молодец! Однако что я ему скажу?

— Как сообщишь дежурной, через минуту повесь трубку и вечером жди моего звонка.

Все отлично получилось на бумаге, но забыли про овраги: услышав сообщение дежурной, полковник заспешил, извинился, попросил его обождать и вышел из кабинета, прежде прихватив со стола связку ключей.

Однако запал Маццини, подогреваемый обещанием шефа направить капитана на учебу в Академию «Аквариума», не проходил и в чем-то приносил плоды. Либер без особого труда сумел заинтересовать владельца ресторана «Иль-де-Франс» — за сходную цену стал заполнять своей игрой паузу между вечерним и ночным шоу. А полковник Тирадо действительно оказался «приверженцем Наполеона» и с удовольствием слушал цветастые байки пианиста-виртуоза о Франции, ее достопримечательностях и особенно о прелестях несравненных женщин, мастериц эротического искусства. Пока не было иной команды, Моисес, по своей инициативе и «из-за уважения к тяжелому труду полковника», за свои деньги притащил из заведения на улице Долорес, где еще не так давно работал, молодую польскую блондинку. В следующее посещение «Иль-де-Франс» полковник угостил Либера рюмочкой дорогого французского коньяка.

Ситуация, считал Маццини, была чревата крупными неприятностями для его шефа, к которому он успел искренне привязаться. И следовало действовать!

Маццини разработал схему и обсудил ее в мельчайших деталях с Либером, который расходовал огромные деньги на ежедневные разговоры с Тель-Авивом и на плечи которого ложилось исполнение самой сложной и ответственной части. Оговорил Маццини все должным образом и с Шестьдесят Третьим. Роз-Мари поначалу сникла, но затем взяла себя в руки и даже загорелась.

Давний приятель Либера, бежавший еще юношей из Германии, чтобы не угодить в еврейский лагерь смертников, был третьим совладельцем одного из домов свиданий и каждый третий день сам стоял за кассой. Моисес иной раз, когда считал, что очередную даму не к лицу было везти в свою запущенную квартиру, пользовался услугами приятеля, точнее, его дома свиданий. В день, когда тот работал, Либер предупредил его, что поздно вечером заедет и чтобы он держал свободным номер на втором этаже.

В тот вечер Либер играл с особым пылом и главным образом из репертуаров шансонье Шевалье, Эдит Пиаф и Азнавура. Полковник Тирадо приехал после обильного ужина с выпивкой — он угощал одного из приближенных нового президента страны. Прибыл полковник специально, чтобы побаловать себя ласками жгучей француженки, с которой пианист-виртуоз обещал его свести.

— Полковник, она вот-вот должна подъехать. Это мармелад в шоколаде! Киска, которая так мурлычет, что трудно забыть. И знает… эта прелесть знает все эротические точки на теле мужчины, — произнес Либер с неотразимой искренней улыбкой и поставил на стол высокий стакан, полный бурой жидкости с кусочками льда.

— Palabras de almíbary hechos de acíbar! [14] Слова сладки, как сироп, а дела горьки, как алоэ (исп.). Но где она? И что это? — поинтересовался Тирадо Трехо.

— Она будет с минуты на минуту! А это, полковник, знаменитой коктейль аристократической богемы Монмартра!

Полковник отпил, а Либер, то и дело поглядывая на часы, тянул виски с содовой. Когда уверенный в себе фараон допил коктейль и началось шоу, Либер рассчитался с официантом, вышел с полковником на улицу и повел его за угол. Там, в машине с навесными номерами их ждала Роз-Мари. Ее было трудно узнать. В черном парике, с искусно нарисованным лицом, вся в ярко-красном шелке, Шестьдесят третья в полумраке ночи, предвещавшей усладу, действительно была неотразима.

Полковник, в нос которого чрезмерной дозой ударило благоухание только входивших в моду духов «Шанель № 5», попытался было заявить, что он мужчина.

— Поедем в моей машине!

— Вряд ли это разумно. Твою каждый «гуаруро» [15] Полицейский (мекс.). знает. Попадешь с тобой в историю! Потом привезу тебя обратно. Либер мне как брат. Ради него я готова… — решительно произнесла Роз-Мари на испанском с французским акцентом и включила мотор, полковник махнул рукой, а Моисес захлопнул дверцу и тут же заспешил в машину Маццини, где сидел Чистильщик сапог, державший в руках дорожную сумку.

— Поехали за ними! Не отставай! — скомандовал Моисес, который явно вошел в роль командира операции.

Дом свиданий находился недалеко и представлял собой темный двор с навесами по обе стороны для автомашин клиентов, слабо освещенный вход, за ним зарешеченную кассу, несколько дешевых комнат на первом этаже и номера почище и покомфортабельней на втором.

Увидев даму комильфо с сеньором в дорогом костюме и при шляпе, приятель Либера не удержался и предоставил им лучший номер, который держал для Моисеса. И этот появился тут как тут. Пропустив вперед себя пару, которая его сопровождала, Моисес сказал:

— C’est la vie! [16] Такова жизнь (фр.). Мне интересно, как любят друг друга гомики. Потом расскажу. Давай ключ от шестнадцатого.

— Моисес этот номер занят. Дам другой, не хуже. Но ты гляди, доиграешься. Еще и тебя, того, трахнут…

— Буду кричать. Надеюсь, выручишь. А кого пустил в шестнадцатый?

— Полный порядок! Пара богатых, что надо! Он обязательно оставит на чай. Только что пришли, и я подумал, что для тебя уже поздно.

— Ладно! Скоро увидимся, — Либер взял ключ и поднялся с друзьями на второй этаж.

А в это время в номере 16 полковник, оценив роскошное тело француженки из Орла, вошел в раж. Он срывал с себя одежду, кусая губы, шею, плечи и грудь Роз-Мари. Та помогала и, когда они повалились на постель, потянула полковника на себя, обхватив его спину ногами. В момент наивысшего экстаза, когда у полковника наступил оргазм, «француженка» нажала указательным пальцем на дужку кольца на безымянном пальце правой руки и провела камнем по спине своего партнера. Не прошло и двух секунд — Роз-Мари на всякий случай, чтобы не получилось отпечатка ее лица, прикрыла ладонью левой руки глаза полковника, — как тело его дернулось в последний раз, и он затих. Тогда Шестьдесят третья очень медленно, чтобы яд, который должен был улетучиться сразу, как камень кольца встанет на место, не попал на ее тело, выбралась из-под объекта. Убедившись что тот не дышит, она прошла в ванную, затем натянула на себя платье и села на стул. Еще через десять минут она отодвинула задвижку на входной двери, и потянулись секунды мучительного, полного страха, ожидания. Оно не было долгим. Еще минуты через три дверь легонько приоткрылась и в ее просвете Роз-Мари увидела лицо Двенадцатого. Она согласно кивнула, тогда Маццини прикрыл дверь и возвратился к себе. Там он извлек из сумки веревочную лестницу, вручил ее Чистильщику сапог и попросил Либера тому помочь. Сам же, с сумкой в руке, быстро прошел в номер 16. Роз-Мари поспешно скинула с себя черный парик и все ярко-красное одеяние, сняла макияж и облачилась в мужскую одежду, принесенную в сумке. В это время Двенадцатый осторожно, чтобы не оставить отпечатков, пальцев, снял с пояса полковника связку ключей, сделал оттиски того, что был от сейфа, и личной печатки, возвратил связку на пояс брюк, поверх которых лежал пистолет. Затем, погасив свет, они с сумкой, куда сложили все, что принадлежало Роз-Мари, прошли в номер, где их уже ждал Либер. Он помог Чистильщику сапог открыть окно в коридоре и спуститься по веревочной лестнице в сад соседнего дома.