Юрий Папоров - Рыбка из «Аквариума»

— Занимательная тема, однако чисто теоретические рассуждения, — заметил Род.

— Позвольте! — оживился его собеседник. — Я только что возвратился из страны, где, как было объявлено на весь мир, построили социализм. Я встречался с рабочими. В частных беседах они не говорят о политике. Жалуются на низкую зарплату, ругают вождей, которые забыли о народе, устроили «коммунизм» для самих себя.

Род отвел глаза в сторону, но чувствовал, что обязан что-то сказать.

— Сталин думал о народе. Он насаждал веру в лучшее будущее жесткими методами, но люди верили ему, шли за ним.

— И я так думаю! Сталин имел огромную опору в массах. Но в каких массах? Наименее политически подготовленных! Люди думающие, мыслящие ему были не нужны. Он удалил их с дороги под видом борьбы с буржуазным прошлым.

— Мы в Швейцарии, — заметил Род, — строили счастливую жизнь своим путем. Если не считать банкиров с их огромными капиталами, то у нас нет места большой вилке между богатыми и бедными.

— Вы, швейцарцы, давно знакомы с демократией, у вас высок культурный уровень народа. Но вернемся к России. Мне кажется, что суть борьбы между Сталиным и Троцким лежала в области разных уровней культуры. Маркс предупреждал, что в России не следует пытаться сделать скачок из феодализма в социализм, минуя капитализм. Я специально изучал этот вопрос. Вот и получилось, что на словах построили социализм, а на деле топчутся в феодализме.

— Ну, это уж вы чересчур, господин историк. Достижения Советов огромны. Они сокрушили Гитлера, обогнали Америку в космосе. Разве при феодализме это возможно?

— При феодализме возможен железный занавес, которым они себя окружили. И полное отсутствие демократии.

— Вы думаете, ее так уж много на Западе? Тут тоже не слишком одобряют инакомыслие…

— Вот потому-то я взялся за сопоставление постреволюционных периодов истории Мексики и СССР. Но знаете что я еще думаю. Троцкий, окажись он после Ленина на месте Сталина, мог бы — мне в это хочется верить — при помощи военной дисциплины, к которой он призывал, заставить рабочих и крестьян по-настоящему повысить свой культурный уровень, освоить демократию, освободиться необразованному народу от присущих ему низменных качеств.

— Ох, не обольщайтесь, милый друг… Насильно, железной рукой осчастливить людей нельзя. Будь то рука Сталина или Троцкого. А что касается администрирования… Разве его мало, к примеру, у немцев?

— Административная экономика — это детище немцев, детище Гитлера, я согласен. Он готовил Германию к войне. Такая экономика нужна и на период войны. Строить мирную жизнь как во время войны бесконечно долго нельзя. В Советском Союзе такой подход дал хорошие результаты лишь во время Второй мировой войны. Стержень прогресса — материальная заинтересованность и полное раскрытие частной инициативы. На терроре и патриотизме ни одно государство мира не может долго существовать. Боюсь, что в Советском Союзе этого не понимали и не понимают сейчас. Потому и дела у Советов начинают хромать.

Они еще немного подискутировали. Род пытался доказать Варгасу Макдональду, что могущество Советского Союза основано на общественной собственности на средства производства, что в этой стране плановая экономика служит защитой от кризисов. Его оппонент ратовал за простор для частной инициативы.

Но в этот момент в библиотеку вошли жены, и мужчины решили доспорить в следующий раз. Прощаясь, хозяин дома подарил Мишелю книгу мексиканского писателя Рафаэля Берналя «Монгольский комплот» и порекомендовал прочесть, чтобы потом обсудить. Книга была посвящена полицейской теме. В ней описывалось покушение на жизнь президента Мексики, показывалась борьба за власть с использованием китайско-кубинских террористов, которым помешали трое «джентльменов плаща и кинжала»: мексиканец, американец и советский разведчик.

Через неделю Макдональд поинтересовался по телефону мнением Мишеля, и тот сказал:

— Здорово накрутил! Но это на бумаге. Так в жизни не бывает. В жизни все и проще, и сложнее.

— И проще, и сложнее… Можно, я использую это?

— Можно. Только не ссылайтесь на мой авторитет фотографа. Мои снимки вообще перестанут покупать.

В конце года Кристина устроила свои дела: приобрела доходный дом, сдала в аренду их особняк послу одной из арабских стран, сама же перебралась жить в просторную квартиру на улице Амстердам и… устроилась на работу в тайную полицию Мексики. Это была инициатива не столько ее, сколько первого секретаря посольства США. Он сказал, что делает это из уважения к покойному Уикли, однако в случае необходимости просил Кристину не отказывать ему в информации о том, что там у мексиканцев за тайны, покрытые мраком.

Род был доволен укреплением позиции своей резидентуры.

Утром Мишель проснулся от шепота жены. Пробудившись, он услышал: «Ты, Господи, щит предо мною. Гласом моим взываю к Господу, и Он слышит меня со святой горы Своей. Прозри, услышь меня, Господи, Боже мой!»

Поднявшись и приведя себя в порядок, Мишель не притронулся к завтраку, выпил чашечку черного кофе и отправился к себе в ателье. Вот уже с год, как он организовал надежное прикрытие — фотоателье на Генуэзской, многолюдной улице Розовой зоны. У него были постоянные лаборанты, выполнявшие портретные и групповые снимки за сутки, и два разъездных фотографа, которые готовили фоторепортажи текущего дня для рассылки растиражированных снимков в редакции газет, в основном провинциальных. Дело шло хорошо и приносило доход.

Но состояние жены беспокоило Мишеля. Нервы его возбудились до предела, потому и чутье разведчика было особенно обострено. Возможно, благодаря именно этому Род вначале интуитивно ощутил, а затем убедился и визуально, что за ним ведется наружное наблюдение.

Все мысли отлетели разом, кроме одной: «Как давно?» На хвосте сидел синий задрипанный «форд». Мишель подумал: «Если это слежка и в машине один человек, значит, машин много. И кто бы это ни был: местная полиция, ФБР, ЦРУ, по какому-то поводу свои, в моей «тачке» обязательно вмонтирован радиомаячок».

Род проскочил поворот на Генуэзскую и повел машину в северную часть города, где держал свое ателье просто знакомый — нейтральная связь. Мысли давили одна другую: «Как давно на крючке? Что было особенного в последние дни? Надо вспомнить все обстоятельства! Недаром «слоны» в Академии не уставали твердить, что нельзя выбрасывать из памяти ни одной детали, ни одной мельчайшей подробности суетной жизни. Из них, и только из них, может сложиться четкое и, самое главное, верное представление о происходящем. А я почивал на лаврах! Что было важного в последние дни? Значимых встреч не было. И все же? Ну, сейчас я их наколю. «Форд» по-прежнему висит сзади, а пора бы уже его сменить… Чертовщина! Это еще повезло. Сегодня встреча с важным агентом. Переносить нельзя, а потом еще надо выбрать материалы из тайника резидентуры. Вот где был бы грандиозный провал!»