Михаил Мелентьев - Мой час и мое время : Книга воспоминаний

Мы очень, очень сожалеем, что нам не пришлось встретиться с Вами в Москве. У Константина Николаевича не хватило "практичности" даже на то, чтобы осуществить эту встречу. Разумеется, это не в укор ему, а лишь как одно из доказательств его неприспособленности к теперешней жизни. В первую встречу с К. Н. в консерватории он рассказал нам о своем "сказочном" возвращении из Тарусы, но был не менее удивлен и нашим путешествием с преодолением множества препятствий, о чем когда-нибудь расскажем Вам.

Крепко целую Вас. Наталья Домашевская.

P. S. Сережа кланяется Вам и собирается писать "самостоятельно"».

15 сентября. «Мишенька, родной! В субботу 20-го отец и Вова едут в Тарусу. Один копать картофель, другой закупать на весь зимний сезон. Как они сумеют его вывезти — не знаю. Какая это мука, как подумаю о том, что один старик 65-ти лет и другой молодой, совершенно измотанный, обессиленный, будут таскать мешки. А что я могу сделать? С ними говорить трудно, и жизнь такая, что игрушек не допускает. А человеку так много надо.

Очень плоха Максимовна. Руки перестали работать, пальцы немеют, и только голова прилично работает. Думаю, на этой неделе поисповедывать ее и причастить.

P. S. Отец не очень здоров. Кашляет, чихает, не спит, слышу, как ворочается всю ночь. Посмотри его и достань мужика таскать мешки.

Целую, родной. Аня».

21 сентября. «Мой дорогой М. М.1 А я все еще сижу на благословенной Мякоти, но вот-вот должен пуститься в далекий путь. Уже год, как я опять гражданин, и все еще не привык к этому положению, вернее, не отвык от 14-летнего багажа. Живу однообразно. Занят музыкальным оформлением пьесы, которую ставит наш клуб. Работы очень много, а условия работы трудные и неблагоприятные.

Краснотурьинск будет у меня трамплином к Вам. Надеюсь, что к тому времени ни благополучие, ни здоровье Вас не покинут. Господи, как я хочу Вас видеть. Неужто эта мечта может осуществиться? Говорят, все сбывается, чего сильно хочешь. Посылаю Вам свое фото, и Вы на нем убедитесь, что со мною ничего страшного не произошло кроме постарения.

До скорого свидания. Сергей Коншин».

28 сентября. «Дорогой М. МЛ Пишу Вам все еще под впечатлением Вашей Тарусы. Мне мерещатся тишина, зелень, чистый воздух и прелестная Ваша усадьба. Проведенные мною у Вас несколько дней — лучшее во все лето 1947 года.

Затем докладываю Вам следующее: в руководствах и энциклопедии по жизни растений не нашла я, как нужно пересаживать и культивировать декоративные растения. Узнала только, что душистая козья жимолость, называемая каприфолией, которая и есть у Вас, имеет "супротивные" листья и пригодна для разведения в средней полосе. Привезенные мною веточки каприфолии я посадила, но имею мало надежды, что она пойдет.

Доехала я до Москвы с приключениями — пароход сел на мель и долго сидел на ней, пока не сдвинул нас буксир "Политотдел".

Желаю Вам всего хорошего. Ольга Павловская».

29 сентября. «Милая Анюшка! Радость бытия от хорошего сентября продолжается. Сегодня с утра 12 градусов тепла. Все свободные часы я работаю в саду, вожусь с цветником. Устаю, косточки ноют, но я доволен. Пожалуйста, только не направляй ко мне больше никого. Хочу побыть один: "Воздух застаивается, гость засиживается — одинаково душно". Настроение у меня тихое, ровное. Свет дали, и в доме стало совсем широко и просторно… Поражен "Литературной газетой" с ее статьями о Трумэне, Бовине, Черчилле. А зима опять обещает быть трудной, и жизнь — серьезной. Вы в очередях и московской суете не видите этого. Мы здесь ближе к толще народной и видим и чувствуем, как живет он.

Будь добра, когда Ирина и Марианна дадут тебе знать об отъезде из Дрездена, — дай знать и мне. Я буду спокоен и за тебя, и за них. Миша».

5 октября. Москва. «Дорогой М. М.! Вы продолжаете быть "весь в гостях", и скуке нет места в уютном домике на Пушкинской (Вам к лицу жить на Пушкинской улице).

А мы живем скверно. Как и у всех, у нас не хватает витамина "D". Уплату этого необходимого нам всем витамина задерживают, и потому нам всем "нездоровится".

Данте я плохо знаю, он мне скучен, только и знаю одну строчку:

Оставь надежду навсегда.

Строчка эта мне сейчас подходит.

На именины Александра был у нас Константин Николаевич. Элегантный, в сером плаще, веселый и милый — перед ним все похожи на дворников. Я с ним tie чувствую, что он почти на четверть века старше меня. Привет от всех нас. Н.Левонович».

10 октября. Моршанск. «Дорогой М. МЛ Проезжая по этим местам, вспомнила, что здесь жил Володя, и дальше нить воспоминаний увела к первым дням знакомства с ним и Вами. Апофеоз его жизни — памятник за оградкой в Троице-Сергиевом Посаде, а у меня не будет даже и этого, да и не нужно.

С большим удовольствием вспоминаю Тарусу и сердечный, простой прием ее хозяина. Желаю здоровья. Истомина».

12 октября. «Родной мой! У меня одно на душе — это картошка и просьба закупить ее, сколько только возможно. Вова в ближайшие дни уезжает в Германию, оставлять семью без картошки — совершенно невозможно, и он, бедный, так мечется, что и сказать нельзя — она же дорожает на рынке каждый день. Сегодня он на машине от учреждения едет в Тулу за картофелем для сотрудников. Удастся там ему сделать что-нибудь или нет, неизвестно, и сколько он сможет привезти на свою долю — тоже неизвестно. Ты не сердись на меня, но ты совершенно не представляешь себе тот темп, который вырабатывает город Москва.

Ну, будь здоров. Крепко целую. Аня».

14 октября. Покров. «Милая Анюшка! О картофеле. Он дорожает и здесь с каждым днем, да его и не доставляют на базар — не на чем; А по деревням шныряют московские машины и вывозят картофель с места. А кроме того, все насторожились, все ждут войны, ждут обещанной продажи хлеба и ничего не выпускают на рынок. Возможно, что эта тревога ожидания войны напрасна. Мы же ничего не знаем, но факт остается фактом: в природе международных отношений — предгрозовое состояние, и оно страшит и накладывает на жизнь свою страшную печать.

Я направляю к Саввичу заведовавшего местными заготовками. Он должен звонить ему, и он может быть очень полезным в картофельном деле. Больше я ничем помочь не могу».

15 октября. Утро. Опять чудесное утро. Температура 9 градусов тепла. Продолжаю о картофеле для Вовы. Здесь в городе на базаре его купить нельзя. Надо использовать заготовителя, и с ним можно договориться. Пробовал я пополнить свои запасы картофеля, покупая его в коммерческом магазине, но он уже поднялся там в цене до3-х рублей кг и очень плох. Словом, что Бог даст. Много, много людей, у которых ничего нет, и думаю, в первую очередь у Любочки.

Ну, прости скучное письмо и будь здорова. Миша».

22 октября (из дневника). Десятый час вечера. Горит электричество. Тепло. По радио передают романсы Глинки, и в том числе всегда волнующее «Уймитесь, волнения страсти».