Михаил Мелентьев - Мой час и мое время : Книга воспоминаний

Кстати, вот о «статье о Володе». Вскоре после его смерти, еще по горячим следам соболезнований, я обратился к его друзьям и почитателям с просьбой дать мне странички воспоминаний о нем. Все обещали, все находили, что Володя такой благодарный материал, который легко, занятно и интересно можно подать. И, конечно, никто ничего не написал. Я не удивляюсь этому. Я знаю, что ближайшее окружение Пушкина, его друзья, близкие, почитатели или ничего не написали о нем, или написали очень мало, очень слабо, не от полного сердца, что, по существу все, что мы знаем о Пушкине, обязано позднейшим поколениям почитателей поэта. Это они по крупинке собрали и воссоздали его жизнь. И это получилось с Пушкиным! В эпоху, когда у людей были досуг и возможности, несоизмеримые с нашими.

12 февраля. Год назад в этот день свез я Володю в лечебницу, а теперь занимаюсь книжечкой о нем. Собрал его стихотворения, написал коротенькую биографию, выбрал его кое-какие рисунки. Все вписал и наклеил в красивую, в коже и серебре, книжечку, и собираюсь к годовщине его смерти вместе с силуэтами к «Дубровскому» передать в Литературный музей. Последние два вечера провела у меня "Испанка". Поговорили о нем. Вместе пострадали. Она привезла мне письма его к ней. В последнем своем письме Володя послал ей рубин с какими-то знаками на нем, как талисман. И Ксения Сергеевна заказала здесь перстень с ним, «чтобы взять его с собою в могилу».

14 февраля. Москва. «Не думайте обо мне плохо. Может быть, завтра будет подписан приказ о допущении меня к работе в МИИТе. Я оказываюсь пораженным в правах. Чтение мною лекций в текущем учебном году в МИИТе не признается возможным. А может быть, и лучше, что лекций не буду читать. Голос окрепнет. Ну, там посмотрим. В связи с "приказом", изменились мое "правосознание" и самочувствие, тонус и мой аппетит, апломб, самомнение, живость, болтливость, шутливость и даже находчивость и… чуткость различать друзей и врагов, умных и глупых. Избегает меня только сон. Я вспомнил, что в амбулатории МИИТа за десять лет был раз шесть. Надо наверстать упущенное и использовать водопровод, кстати, обогащенный волжской водой. Ох, сколько наболтал! Побраните и простите. Ваш И.И.Лавров».

27 февраля. Алабино. «Дмитрий Васильевич у меня не был и, думаю я, едва ли он мог и быть. Уж больно напуган он. А кустов боятся не одни пуганые вороны, а и люди, и люди еще сильнее ворон. Говорю так отнюдь не в укор Дмитрию Васильевичу, отнюдь не в укор. Живите. Славский».

11 марта. Сегодня день рождения Володи. Москва без снега. На кладбище глубокий снег. Бурый зимний день. Перезяб, изнервничался. Дома он, живой и прекрасный, смотрит со всех сторон моей комнаты. Там — хотелось скорее домой. Очень я устал. Одолели петербуржцы. Вслед за «Испанкой» приехал Глеб Вержбицкий со своей тяжелой долей, потом Н.П.Вревская. А приезды эти совпали с процессом Бухарина — Рыкова. И рад гостям, да гости не ко времени.

17 марта. Ленинград. «Пишу в Красном уголке электромоторного завода. Здесь 40 % слепых рабочих, а я приглашен на производственную конференцию как председатель Лен. Бюро секции интеллектуального труда слепых. Играет заводской струнный оркестр.

Молодежь танцует. Да, и слепая молодежь — молодежь. После нашего покойницкого Дома престарелых ученых я отдыхаю среди слепой молодежи и получаю удовлетворение пока еще только от желания быть ей полезным. Вместе со слепыми танцует и хозяин дела — директор завода, и это как-то особенно ощутительно подчеркнуло отсутствие противоречия между хозяином и рабочим, капиталом и трудом. Да, это дорога в новую жизнь человечества с новой моралью в отношениях между людьми, между полами, между народами. Создается эта новая жизнь в невероятных муках, но что она рождается — это факт. Лихоносов».

19 марта. Ночь. Только что закончил биографию Байрона Моруа. Очень хорошо. Впечатление тем более сильное, что в характеpax Байрона и Володи нашел схожие черты, и умерли они в тот же день, 19 апреля.

29 марта. «Многоуважаемый Михаил Михайлович! От имени Государственного Литературного музея выражаю Вам благодарность за переданные Вами в дар музею работы В.А.Свитальского и материалы о нем. Приходите и просматривайте рисунки и все материалы о В.А.Свитальском, как только Вы этого пожелаете. Всем указанным Вами в письме лицам мы напишем. Только к Вам просьба: не поможете ли Вы нам в смысле уточнения адресов лиц, у которых: находятся рисунки В.А.Свитальского?

В отношении могилы должен Вам сказать, что мы не имеем права регистрировать за музеем могилы, но я сейчас же напишу соответствующей организации и надеюсь, что могила В.А.Свитальского будет охраняться. Всего Вам наилучшего. Директор Гос. Литмузея Владимир Бонч-Бруевич».

10 апреля. Тамбов. «Дорогой Мишенька! Спасибо за приглашение. Очень буду рада увидеться с Вами. Напиши, родной, свой номер телефона, может, придется позвонить. Очень хочется посмотреть всех вас и Москву, все ваши чудеса московские. Хочется увидеть метрополитен — все в восторге от него. Мишенька, узнай, пожалуйста, у сестер, есть ли в Москве мануфактура и галоши. У нас здесь ничего невозможно достать. Ну, мой дорогой, бросаю писать. Внучка проснулась, и пошла работа. Она уж ходит и такая шустрая бедокурка, а комнатка маленькая и ей негде разойтись. Сестра Паша».

20 апреля. Среда Страстной недели. Дни перед девятнадцатым числом были мне очень тяжелы. Восемнадцатого рано, с утра, друзья мои и я выехали в Загорск. Была заказана обедня. После завтрака в ресторане пошли на кладбище. Тихо посидели, поговорили. Пошел дождик и прогнал нас домой. Смерть Володи и переживания Страстной недели переплетаются у меня в одно целое, взаимно усиливая процесс воздействия.

24 апреля. Пасха. Вчера с вечера, в Пасхальную ночь, поехал я к заутрене в Загорск. Мне хотелось в эту Святую ночь встретить восход солнца у могилы Володи. Провожал меня мой давний приятель — Мищенко Петр Григорьевич, скромный и милый, больной туберкулезом, совсем еще молодой. Чудесную пасхальную службу отстояли мы в алтаре Ильи Пророка. Масса народу, приподнятое настроение. Тихий, полуосвещенный алтарь (не главный), древний красивый старик. Он в этот день провел в церкви 12 часов и «что-то устал». Служба закончилась в 4 часа. Темно, холодно, дождь шел, не переставая, всю ночь. Грязь невылазная. Идти на кладбище было невозможно. С болью поехал домой. Праздник кончился за дверями храма. Продрог, промок, устал. Дома показалось особенно уютно и красиво. Комната моя все время противопоставляет жизнь кладбищу. Вымылся горячей водой, выпил горячего чаю, лег в восьмом часу, а в девять встал и пошел, как обычно, на работу, нося в своей душе Пасхальную ночную службу, зажженные свечи во всей церкви и дружный гул «Воистину Воскресе». А затем полный вагон праздничных женщин с куличами, которые они освятили в церкви. Стало как-то светлее на сердце, легче. Перевалил какой-то рубеж печали. Надо вплотную приниматься за «Книгу о Володе».