Шимун Врочек - Как выжить среди принцесс [litres]

– Да? Почему?

– Потому что он – секретный агент!

Однако.

Вот вы смеетесь, а я всегда это подозревал.

Злата играет маленькими игрушками из киндера и громко, с посылом, как говорят актеры, распевает песню собственного сочинения:

– Вира, вира! О, о! Вира-вира, о, о!

Причем с легкостью перекрывает телевизор. Я эту песню слышу не в первый раз и уже окрестил ее песней монтажников-высотников. «Майна, майна, о, о!» – только не хватает. Но проблема в том, что мы всей семьей смотрим на кухне фильм «Экипаж», а под Златин саундтрек это решительно невозможно. Василиса не выдерживает:

– Злата! Хватит! Не слышно!

– Злата, действительно, – говорит жена. – Иди в гостиной поиграй.

– Вира, вира…

– Злата!

– Ну, хорошо, – она нам делает одолжение, мелочь пузатая.

Злата собирает игрушки и уходит в гостиную… и тут же раздается:

– Вира, вира, о, о!

Возможно, акустика и наука, но какая-то очень странная. Потому что Злату слышно лучше, чем телевизор, находящийся в двух метрах от нас. С экрана на меня беспомощно смотрит артист Данила Козловский, четыре года изучавший сценическую речь у лучших мастеров. Прости, Данила.

Василиса рычит и в отчаянье закрывает лицо руками.

Я вздыхаю. Встаю и достаю из заначки два свежих огурца. Два – потому что у Василисы тут же загораются глаза. А мне? Она тянет руки, забыв про фильм. Данила, проигравший в сценической речи четырехлетней девочке, а в экранном обаянии – огурцу, мрачно пьет водку и ерошит себе волосы. Огурцы помыты, почищены. Василиса уже хрустит.

– Отнеси второй сестре, – говорю я.

Василиса берет огурец и убегает.

– Вира, вира… – песня обрывается на полуслове.

Тишина.

Василиса возвращается, радостная. Мы смотрим фильм. Грустного Козловского вынимают из самолета и отправляют на вулкан. Там что-то взрывается, течет лава, огонь. Напряжение нарастает.

Через минут пять:

– Вира-вира, о, о! Вира-вира, о, о!

Мы переглядываемся.

– Кажется, она доела огурец, – говорю я.

Данила уходит стреляться.

Я пытался показать Василисе «Гостью из будущего» и «Приключения Электроника». Она отпадает где-то на середине первой серии. Джеки Чан в «Доспехах бога» почти не удостоился ее внимания (ну, тут пару раз посмеялась). «Петров и Васечкин» постольку-поскольку. В общем, мои попытки поделиться своим детством пока не особо удачны.

Зато она зашла на кухню, когда я включил старый итальянский «Мама Рома» Пазолини с Анной Маньяни. Черно-белый, совсем не детский (вспомните сюжет). И – залипла. Досмотрела до финала. Я прямо оторвать ее не мог.

Удивительно.

Фильм тоже удивительный. Евангелистские мотивы там явные, это не секрет. Фактически история Иисуса, рассказанная с точки зрения его матери (плюс она же и Мария Магдалина). Хотя, понятно, все действие происходит в 50-е годы в Италии. Живая камера, непричесанная фактура, негламурные лица и воздух в кадре. Настоящая жизнь и настоящая трагедия. И притчевость за всем этим. Итальянский неореализм в расцвете. Хорошо, но…

Но все бы это ничего не стоило без нее.

Анна Маньяни – невероятная. Такие актрисы раз в столетие рождаются.

Когда она в финале смотрит в окно, у меня чуть сердце не остановилось. И мурашки по затылку побежали.

У нее в фильме не темперамент, а огненный столб в небо просто.

Потрясающая.

Злата очень эмоционально обращается к своему телефону:

– Дурацкая камера, работай! Ну же!

Подозреваю, что повторяет за старшей сестрой. У Златы в руках – игрушечный айфончик с вывалившимся экраном. Я его пару раз уже заклеивал, но тут не уследил. От телефончика остался только потертый розовый корпус, зато любимый. Злата прижимает айфон к уху и ходит по квартире. Между бровей у девицы – крошечная суровая складочка.

– Да, Лиза, – говорит Злата. – Да, я слушаю.

С воображаемым другом у Златы всегда есть о чем поговорить. Но сегодня разговор явно тяжелый. Возможно, затеяли совместный бизнес.

Тут я вспоминаю, что хотел у девицы кое-что узнать. Папа писатель, он любопытный.

– Злата, можно задать вопрос?

– Нет! – отрезает девица и продолжает курсировать по комнате.

Я не отстаю. Иду за ней по пятам. Папа как Маугли, он кого угодно достанет.

– Злата, Злата… А можешь спросить у Лизы?

– Нет!

Я уже скороговоркой, пока мне не успели отказать:

– Злата, спроси, пожалуйста, у Лизы, кем она хочет стать, когда вырастет? А?

Пауза. Ребенок поднимает на меня взгляд. Деловито и недовольно, что я отвлекаю ее от важных дел:

– Конечно, учителем балета!

Баю-баюшки-баю – вечная классика.

Я когда-то маленькую Василису укладывал на дневной сон, начал петь ей «Баю-баюшки», но по пути съехал на блюзовый вариант. И как-то хорошо выходит, увлекся. Пою и пою. Голосом что-то там выделываю: «мокрый» драйв, dirty tones, расщепление, субтон, скэт, фальцет и ворчание кошки.

Допел. Голос жены из другой комнаты:

– Спит?

Смотрю на ребенка.

– Нет… Слушает.

– Да я сама заслушалась.

Вспомнил, как Василиса раньше отправляла письма Деду Морозу. Писала тайно и скрытно, никому из нас письмо не показывала, отправляла в заклеенном наглухо конверте. В ящик опускала сама, не доверяла родителям. Как-то с бабушкой они догуляли до почты, а это целый квартал, чтобы отправить письмо. На осторожные вопросы «Василиса, э-э… а что ты попросила у Деда Мороза на Новый год?» отвечала: «Я же написала в письме». И родителям оставалось только вести шпионскую деятельность, менять на ходу парики и приклеенные усы, пока письмо летело себе в Великий Устюг. Или на Северный полюс, где там у Деда Мороза дача?

Сейчас я понимаю, что тогда уже ростки недоверия поселились в ее душе. И она просто проверяла. Если Дед Мороз прочитает письмо и подарит именно то, что она написала, значит, он существует.

До поры до времени Деду удавалось выкручиваться.

И вот наступил момент, когда Дед не смог…

За несколько дней до праздника жена позвала меня в гостиную. Мы уже поставили и нарядили елочку – маленькую и искусственную, но симпатичную. Эта елочка стоит на бывшем подоконнике, а ныне – перегородке между моим кабинетом и остальной гостиной. Под елкой обнаружились пакет, тарелка и записка – на листке, вырванном из тетради в клеточку. Смотри, говорит жена.

В записке Василисиным небрежным почерком (цитирую по памяти):

Дорогой Дед Мороз, принеси мне, пожалуйста, в подарок две лошадки Шляйх, наездницу в голубом и седло с уздечкой. А Злате – Барби-стоматолога. Спасибо! Ты лучший.

Лошади – это тогда было ее увлечение. Коллекционные фигурки, породы, конюшни. Это понятно. Подарок для Златы – тоже.