Анастасия Постригай - Влюбиться в искусство: от Рембрандта до Энди Уорхола

Повзрослев, Михаил уехал в Петербург учиться на юриста. Они с сестрой много переписывались, и в письмах брат рассказывал, например, что на лето дал себе задание прочесть Фауста в оригинале и выучить английский язык. Буквально через пару месяцев он напрочь забывал прежнюю страсть и сообщал, что смысл его жизни — это театр. Врубель был безумно увлекающейся натурой, увлекался по щелчку — но иногда этот тумблер также внезапно поворачивался в сторону отключения.

Одно увлечение сменялось другим, пока его сердце не захватила живопись. В 24 года дипломированный юрист вдруг понял, что хочет писать картины. Можно себе представить состояние отца, который узнал, что его драгоценный сын и наследник, получив хорошее образование, вдруг захотел стать художником. К нашей удаче, Врубель-старший принял выбор Михаила, и тот поступил в Академию художеств.

Уже на первом курсе студент стал писать работы огромной силы. Достаточно только взглянуть на их невероятные формы и колорит, чтобы сразу понять: это художник от Бога.

В Академии Врубель учился вместе с Валентином Серовым, и у них был прекрасный учитель: художник и педагог Павел Петрович Чистяков. Метод Чистякова сразу же проявился в первых работах Врубеля — например, в картине «Пирующие римляне»1883 года.

Чистяков учил, что все формы вокруг — это плоскости, которые соединяются под разным углом. Любой предмет, живой или неживой, можно разбить на них, чтобы создать некую граненую структуру. Затем на этот «скелет» нужно нарастить «мышцы»: скруглить углы и получить необходимую форму.

Врубель же решил ничего не сглаживать. Он стал рисовать словно бы обнаженный каркас, основу предмета. Так появился его собственный художественный язык. Врубель мог разделить на грани банальную композицию и сделать из скучного этюда феерию формы. Например, на картине «Натюрморт. Ткани»с помощью плоскостей все разделено так, что простая ткань выглядит как граненая кристаллообразная поверхность, усиленная тенью.

Врубель окончил Академию и получил заказ от Адриана Прахова — знаменитого в то время историка, искусствоведа и археолога, выпускника историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета. По его приглашению Врубель приехал в Киев заниматься росписью Кирилловской церкви XII века.

В то время реставраторское искусство было не развито, поэтому фрески, иконы и картины не восстанавливали по крупицам, стараясь максимально сохранить оригинал, а просто переписывали все заново. Так случилось и с убранством Кирилловской церкви. Бо2льшую часть икон и фресок просто переписали заново. К счастью, профессор Прахов и Врубель глубоко ценили старину, поэтому сохранили немало оригинальных деталей.

Никому тогда не известный Врубель работал в Киеве с мая по ноябрь 1884 года, написал архангела Гавриила из сцены Благовещения, «Въезд Христа в Иерусалим», «Сошествие Святого Духа», ангелов, образы пророков Моисея и Соломона. Для мраморного иконостаса церкви он создал иконы «Святой Афанасий», «Богоматерь с младенцем», «Иисус Христос»и «Святой Кирилл».

На фреске «Сошествие Святого Духа на апостолов»из Кирилловской церкви божественная энергия у него изображена в виде лучей, которые транслируются от Отца. Эти лучи тянутся, как паучьи лапы, касаются нимбов апостолов… Раньше говорили, что Врубель писал их с душевнобольных, которые лечились в учреждении рядом с Кирилловской церковью. Затем искусствоведы выяснили, что художнику позировали известные в то время киевские историки, археологи и другие ученые.

Еще в Кирилловской церкви есть невероятный образ «Богоматерь с младенцем». С ним связана интересная история. Художник писал Богоматерь с жены Прахова Эмилии Львовны и с ее младшей дочери Елены. Врубель был безумно влюблен в эту женщину и, получив заказ на образ, сразу решил, что пригласит позировать свою музу.

Увидев наброски, Прахов понял: молодой человек испытывает к его супруге отнюдь не дружеские чувства. Чтобы решить вопрос, он отправил его в Венецию смотреть на великих мастеров, а не на чужую жену.

Врубель уехал, но вместо того чтобы вдохновиться Мадоннами эпохи Возрождения, скучал по Эмилии. В письмах сестре он сообщал, что это главная любовь его жизни. Когда мастер вернулся, Прахов взглянул на привезенные эскизы и понял, что зря потратил деньги: чувства влюбленного не угасли.

Удивительно, что Врубель продолжал любить Эмилию несмотря на ее пренебрежительное отношение. Он ей не особо нравился, ведь уже тогда стали появляться те его чудачества, которые со временем вылились в сумасшествие (художник окончил жизнь в психиатрической больнице). Например, один раз он пришел на обед к Праховым, выкрасив нос зеленой краской. На вопрос хозяйки дома, к чему эта клоунада, художник ответил, что это дань моде: женщины красят лица, а мужчины красят носы. «Можно было сделать его красным, но мне больше идет зеленый» — подытожил гость. Дети за столом засмеялись, а хозяйка дома лишь недовольно вскинула брови.

В другой раз Врубель решил впечатлить музу безумно дорогой сорочкой. Цена была такой заоблачной, что даже продавец в магазине отговаривал покупателя, отмечая, что такую вещь может себе позволить только губернатор. Несмотря на вразумления, влюбленный художник купил обновку, пришел к Праховым и, видимо, рассказал о случае в магазине. Эмилия заметила, что лучше бы он серьезными делами занимался, а не глупостями. Гость расстроился, вышел и отдал сорочку первому встречному бродяге.

У Врубеля киевского периода были финансовые сложности, но вместо заказов он тратил время на экспрессивные выходки. Однажды он написал сюжет «Моление о чаше»: Иисус молится в Гефсиманском саду перед приходом стражи. Заказчик отдал ему крупную сумму и в целом похвалил картину, но попросил немного доработать. Врубель хорошенько отметил получение гонорара, а потом ноги занесли его в цирк. Очаровавшись выступлением наездницы, художник замалевал «Моление о чаше» и нарисовал поверх артистку. Но ведь деньги уже были уплачены! В подобные истории Врубель попадал бесконечно. Он не особенно заботился о судьбе своих работ. Ему был важен процесс, а не сохранение результата «для потомков».

К счастью, его ученики порой просто подбирали под ногами рисунки и берегли их. Благодаря этим людям, понимавшим, что Врубель гениален, в киевской музейной коллекции теперь можно увидеть много его рисунков.

Прахов хотел доверить протеже еще один заказ — роспись Владимирского собора. Но, пока утверждался проект, экспрессивность Врубеля стала выглядеть нездорово. Оценив риски, профессор решил не связываться с этим странным парнем — и отдал заказ Виктору Васнецову. Его Мадонна в алтаре Владимирского собора — настоящий шедевр. На момент отмены договоренности Врубель уже успел сделать наброски к проекту, которые сохранились до наших дней. Искусствоведы говорят: если бы все это воплотилось в жизнь, результат был бы совершенно мистическим. Получился бы не храм, где поклоняются Господу, а что-то такое своеобразное, больше похожее на арт-объект.