Артём Драбкин - Самоходчики

Проскочили мы высоты, к Мюнхебергу пошли и дальше. В сам Берлин не попали, Прошли по южным окраинам. Кстати, попали в тот городок, в котором после войны служили — Олимпишесдорф, Олимпийская деревня по-немецки. Пошли дальше. 5 мая двигались к Бранденбургу. Около города Бург нарвались на засаду фаустников. Нас было 4 машины с десантом. Жарко было. Айз кювета человек семь немцев с Фаустами. Расстояние метров 20, не больше. Это же рассказывать долго, а делается-то моментально — поднялись, выстрелили и все. Первые три машины взорвались, у нашей двигатель разбило. Хорошо, правым бортом, а не левым — в левом-то топливные баки. Половина десантников погибла, остальные поймали немцев. Набили хорошо им рожи, скрутили проволокой и забросили в горящие самоходки. Орали хорошо, музыкально так.

Вышли к городу Бург, там канал на Эльбу — и все, война кончилась. Помню, неподалеку от Бурга, в какой-то деревеньке приказали разгрузить боеприпасы и протереть. Мы еще шум подняли, война-то еще идет, разгрузим снаряды, а если немцы? Не ваше это дело — говорят. Ну, не наше так не наше. Протерли снаряды от пыли и грязи — дверцы открытые, их же засыпает. Отвели нас в деревню, название уже не помню. Барский трехэтажный дом. Комендант города Данцига, какой-то генерал-лейтенант там жил. Барские пристройки, здание солидное, хорошее. Пожили там недели две, и нас перебросили под Берлин. Погрузили в эшелоны, командир полка сказал, что везут в Маньчжурию.

А довезли до Минска и выгрузили. Август месяц уже был, мы к боям все равно бы не успели. Видать, там рассчитано уже все было. Высадили нас на окраине Минска. Полки стали расформировывать, вместо полков дивизионы стали делать. Нас перебросили в Борисов, из Борисова — в 32-й запасной танковый полк, на танкистов нас переучили, а оттуда снова в Германию. Солдаты там нужны были, многие возраста уходили, еще довоенного призыва.

Вот так я попал сначала на берег Мекленбургской бухты — это около Ростока. Там раньше, при немцах, аэродром морской авиации был, ангары. В ангарах стоял наш разведбат. Разведбатом, правда, его было трудно назвать, скорее разведорган. 10 танков там было, 100 мотоциклов «Харлей-Дэвидсон», батарей 57-мм пушек, десятка полтора бронетранспортеров, ну, и соответственно, пехота, сколько ее сидит там. Крупное соединение, хорошее. Жили мы в немецких казармах. От аэродрома были две казармы, вроде городков. Мы в дальнем жили, ближе к дороге. Пробыли мы там до декабря. Приказали сдать танки в 1-й Донской танковый корпус. Наш танк залатанный был, заплатки сплошные, проводка изорванная. А там принимают машины только в порядке, в боевом состоянии. Вот мы их драили, меняли проводку, провозились недели три, пока сдали. И нас отвезли в Олимпишесдорф, в 1-й мехкорпус, 9-й отдельный танковый батальон. Он во время войны был полком, а сделали батальоном. Батальон был вооружен американскими «шерманами» М4А2. Хорошая машина. Мы их по ленд-лизу брали, так что скоро приказали сдать и «шерманы». Получили мы Т-34 из 48-й танковой бригады 12-го корпуса — их тоже ведь сокращали. В бригаде, например, было 3 батальона, один батальон убрали, бригада стала называться полком, а технику батальона отдали нам вместо «шерманов». Прослужил я в 9-м отдельном танковом батальоне с 46 до 50-го года в этом самом Олимпишесдорфе. Служба, в общем, удачной получилась. Я за послевоенную учебу получил два отпуска из Германии, что весьма трудно было заработать, и выиграл первенство оккупационных войск по боксу — еще один отпуск получил.

Каков был состав экипажа СУ-76?

Командир, механик-водитель, наводчик и заряжающий. В бою понятно, кто чем занимался. Техническим обслуживанием машины занимались все. Командир орудия и заряжающий больше дежурили по ночам у машины, а командир машины и механик считались элитой. Механику машину водить надо, ночью спать.

У Вас в полку только «76-е» были?

Да, только «76-е». 1888 самоходный артполк.

Что вам нравилось и что не нравилось в машине?

Плохое было то, что на ней стояли параллельно два бензиновых двигателя. Бензин Б-70 сразу вспыхивал. А хорошо было, что можно сразу выскочить — без люка. Пушка приличная была — ЗиС-З, 76 миллиметров. Да и все вроде. Машина как машина.

Насколько был подготовлен экипаж?

Экипажу нас хороший был. Механик, Митя Батурин, на первой моей машине — он в 41-м попал в плен, неделю там побывал, бежал к нашим, на проверке 6 месяцев был и пришел к нам в часть. Командир орудия, наводчик был поваром у командира полка. Взбрело ему в голову — мол, хочу воевать. Командир полка уговаривал — что тебе, мол, орден надо? Дам. Нет, говорит, хочу воевать. Ну, его командир на машину к нам поставил. Командиром машины был младший лейтенант Мануйлов, только что из училища. Требовательный, как все молодые. Ну, и я — из пехоты. Как-то раз, оставшись без машины, рыли блиндаж. Народу-то на смену много было. Пришел комбат и спрашивает — кто ко мне на машину заряжающим хочет? Я и попросился, чтобы обратно в пехоту не выгнали. Ну, пойдем. Так я в самоходной артиллерии и остался.

Двигатель у машины был надежный?

Двигатели хорошие были. ГАЗ-11, модель 202. На первой машине, на которой нас сожгли, один двигатель разбило, так другой тянул. Правда, еле-еле, но все равно полз. Один минус — бензиновый. Ходовая часть, правда, слабенькая. Гусеница неширокая, проходимость не ахти какая. Рассчитана на сухой грунт и хорошие дороги. В феврале 45-го пахота раскисла уже, и когда мы уходили от немцев, днищем по пахоте скребли. А катки хорошие. Приличная, в общем, машина была.

А если нашего бензина нет, трофейный залить можно было? Работать будет?

Один раз у нас топливо кончилось. Неподалеку немецкий танк стоял — не сгоревший, а просто подбитый. Мы хотели заправить, зампотех взял бензин, зажег, посмотрел пламя, говорит — этот не пойдет. Наш Б-70, бакинский, считай, почти что авиационный был.

Кто занимался техническим обслуживанием машины на стоянке?

Сами и занимались. Масла не хватает — доливали, шприцевали ходовую часть солидолом. А если что серьезное — летучку вызывали по рации. Рацией командир машины занимался.

Против кого в основном работали? Против танков или по поддержке пехоты?

Поддержка пехоты. Станками бороться со слабенькой пушкой тяжело. Со средними Т-III, T-IV еще можно было бороться, а с «пантерой» или «тигром» — это уже самоубийство. Лобовая броня всего 30 миллиметров.

Когда открывали огонь, стреляли с остановки или с хода?

Только с остановки. С хода на СУ-76 стрелять было нельзя. Короткая остановка, выстрел, и двигались дальше.

Как взаимодействовали с пехотой? Вам заранее давали отделение или все организовывалось в процессе боя?