Артём Драбкин - Самоходчики

(Кое-какие подробности об этих боях можно узнать из наградного листа на командира роты автоматчиков 95-го Гвардейского полка Степанченко Кондратия Никитовича: «В наступательных боях с 12-го июля по 4-е августа кавалер ордена «Александра Невского» капитан Степанченко показал образцы решительного и умелого руководства своей ротой.

15.07.43 в бою за овладение большаком Медынцево — Холм и щи тов. Степанченко действуя одним взводом наступления с фронта, два других, для обхода противника с флангов, пустил скрытно рощей. Когда путь отхода противнику оказался перерезан, его рота при поддержке артиллерии решительным ударом смяла немцев. В этом бою было уничтожено 70 солдат противника и 10 взято в плен. Захвачено 7 автомашин, 2 самоходные установки и 15 пулемётов.

Когда 27-го июля в районе деревни Алёхин о 4 танка противника и до роты автоматчиков прорвались на командный пункт командира полка, капитан Степанченко лично руководил действиями своих автоматчиков, воодушевляя их собственным примером. В итоге атака противника была отбита, при этом было уничтожено 2 танка и до 20 автоматчиков». — Прим. Н.Ч.).

А буквально через день или два, 28-го июля, меня ранило. Также сидели в перелеске, и вдруг немцы сзади. Видимо окруженцы вышли на нас. Мы отбились, они ушли, но меня ранило в ногу пониже колена. Пуля прошла между костей, но я всё равно долго лечился. Месяцев шесть, наверное.

Вначале привезли в Серпухов, потом в Котельничи, там у меня уже нога не разгибалась, и я испугался. Но мне стали ногу разрабатывать.

Вешали гирю, и я сгибал-разгибал. Вначале даже возмущался, потому что больно было, но смотрю, действительно, нога стала выправляться. Потом и костыли у меня отобрали, дали палку. Тут уж надо было стараться. А тех, кто на выздоровление пошёл, увозили в Халтурин. Вот там я и долечился.

Что запомнилось от времени проведенного в госпитале?

Да ничего особенного там не было: лечились, гуляли, за медсестрами ухаживали. Даже драку там учинили.

Из-за чего, если не секрет?

Приятель у меня там был — татарин, так он со своим товарищем из Тамбова ходил к женщинам, эвакуированным из Ленинграда. И что-то они там не поделили и подрались. А этот Карим был хитрый, приходит ко мне и говорит: «Ты ему табачок одолжил, а он сказал, что не отдаст!» Я-то не курил, ему отдавал, а порция стоила 15 рублей, и долга набралось уже рублей на двести. В общем, этот хитрый татарин натравил меня на него: «Он сказал — я этому телку денег не верну! Пойдем, накостыляем ему!» Пошли, а он на квартире жил. Воровским путем выманили его: «Начальник госпиталя просил его прийти разгружать вагоны!» В итоге этого тамбовского мы избили, и за это всем троим дали по десять суток ареста. Все вместе сидели на гауптвахте, но на третий или четвертый день у меня поднялась температура, и меня забрали обратно в госпиталь. Но когда выписывался, в справке о ранении мне записали — «находясь на излечении в госпитале, неоднократно проявлял недисциплинированность, за что получил десять суток ареста, шесть из которых не отсидел».

И представь, когда я в 69-м увольнялся из армии, зам. по строевой оформлял документы и получил ответы на разные запросы: где служил, чем награжден, имел ли ранения. И однажды захожу в штаб, а ребята увидели меня и смеются: «Вот он идет! Ну, все, собирайся на гауптвахту!» — «На какую еще гауптвахту?» — «Так ты же не отсидел!» — хохочут.

В общем, из батальона выздоравливающих меня направили в областной пересыльный пункт в Кирове. Но в пехоте мне уже надоело. Всё время же на ногах, а тут глянешь, артиллеристы едут на машинах, еще и едят при этом. И когда на комиссию вызвали, я сказал: «Хочу в артиллерию!» — «Хочешь? Давай!» Вот так я попал в учебный танковый полк, где учился на командира орудия самоходной установки.

Запомнился наш взводный командир Хохряков — царский унтер-офицер. Ему за пятьдесят было, зубов уже почти не осталось, но в артиллерийском деле очень грамотный. Учил нас отлично, и я потом на фронте хорошо стрелял.

В этой школе мы, наверное, с полгода учились, а потом нас из Кирова отправили в Горький. Там прямо на заводе формировали маршевые полки: получили машины, сформировали экипажи. Мой первый экипаж прозвали «Дружба народов», потому что я — русский, мехвод по фамилии Украинский — украинец, заряжающий — казах, Саттаров, что ли, а командир самоходки узбек.

Привезли на Западную Украину, городок Стрый и наш экипаж включили в состав 1666-го самоходно-артиллерийского полка. Какое-то время там простояли.

С бандеровцами стычек не было?

У нас убили командира батареи. Как-то офицеры выехали подобрать место для стрельб, ведь нужно проводить занятия, слаживать экипажи. Я там не был, но рассказывали, что они ехали на машине, когда по ним ударили из пулемета. И лейтенант, фамилию не помню, Герой Советского Союза погиб…

И только где-то в октябре, а может, и в ноябре, мы вступили в бои. С боями шли по Карпатам, освобождали Чехословакию и Венгрию.

Вы так и не сказали, на какой самоходке воевали.

СУ-76, как тогда её у нас называли — «голожопый Фердинанд».

Сейчас её принято ругать. Горит, мол, очень хорошо.

Все горят! Но ведь надо же её правильно использовать. Она поддерживать должна, а не лезть вперёд. Вот мы шибко не высовывались, поэтому у нас и потери были небольшие. Из пяти машин батареи сгорели две или три. Но это за два месяца наступления, я считаю нормально.

Какие-то недостатки отметите?

Я считаю, главный недостаток — слабый прицел. У немцев гораздо лучше. И угол обзора в панораме недостаточный. Чтобы выбрать цель мне приходилось высовываться из башни. Куда это годится? Но в целом я ею доволен. Пушка отличная, метко била. В Венгрии что ли я как-то по одному немцу одиннадцать раз стрелял. Я любил стрелять, и, когда подвозили боеприпасы, я загружал не 60, как положено, а все сто. Под ноги положим и ходим по ним.

Так вот однажды я заметил, что по пригорку перед нами немец идёт, вроде как связной. По нему ударил, он в ямку. Только высунется, опять стреляю. Я метко стрелял, но тут понимаешь, в панораму чуть-чуть повыше возьмешь — перелёт. Чуть пониже — недолёт. Вот с этой точки я в него одиннадцать штук и высадил. Атак стрелял я хорошо. Где малейшее шевеление замечу, под крышами домов, в окнах, т. е. всюду, где только мог находиться наблюдатель, сразу туда садил. По пехоте много стреляли, по машинам, а вот танков их мы почти и не видели.

Но в одном месте, помню, наступали и внезапно уперлись в самоходку. Повезло, что вовремя её заметили, и, как она появилась, я пару раз по ней выстрелил. Точно попал, потому что видел, как искры полетели. Но, наверное, рикошетом ушло, потому что немец сразу сдал назад.