Владимир Утилов - Вивиен Ли

Кстати, деспотизм директрисы не в суровости ее требований (для нее театр — это «храм»), а в ее стремлении утвердить мещанское недоверие к человеку. Вивиен Ли не доверяла моральным трюизмам и лучше других знала, как легко забота о морали переходит в фарисейство, как глумливо-оскорбительны мещанские разговоры и ухмылки. Когда ее Майра посылает Рою вторую записку, перечеркивая продиктованный отказ, это тоже не потому, что она влюблена. Это протест: мадам унизила ее достоинство, унизила их обоих и самое себя, предусмотрев только один, пошлый, итог взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Майра Вивиен Ли не может смириться с пошлостью.

Жизнь Вивиен Ли наполняло одно большое чувство. Оно и было ее жизнью, смыслом бытия, реализацией той красоты, к которой всегда стремится человек. Утрата этого чувства означала бы конец, и это личное свойство Вивиен Ли тоже подарила Майре Лестер. Только поэтому зритель верит, что Майра в один вечер полюбила Роя так искренне и так всерьез, что известие о его гибели лишает ее воли к жизни.

В итоге драма Майры получила исчерпывающее обоснование: она слишком тонка, ранима, бескомпромиссна, чтобы выстоять. Не случайно с первых кадров героиня Вивиен Ли удивляет сочетанием наивности подростка с печальной зрелостью взрослого, своей невеселой иронией. По сценарию Рой старше, фактически — старше она: в ее мире нет места сказкам. Внутренний опыт Майры — неуловимая загадка для ее веселого и наивного поклонника. Его интерес и спонтанно возникающее чувство — результат соприкосновения с необычной личностью.

В свою очередь Майра не может остаться равнодушной, встретив этого жизнерадостного, открытого человека, чьи поступки продиктованы верой в благородство человеческих чувств. И здесь главное — соприкосновение с личностью, с верой в естественность счастья.

Характерно, что в бесконечном космосе любви Вивиен Ли всегда выделяет духовную сторону — преклонение перед талантом, умом, внутренней силой, добротой и благородством мужчины. Мир этой актрисы не знает аффектов страсти, хотя речь всегда идет о живом, глубоком, реальном чувстве. Для современного кино с его акцентом на физиологию это может быть недостатком. Зато все оттенки «внутреннего цветения» любящей женщины и внутреннего «диалога» влюбленных Вивиен Ли показывает с редкостным тактом, поэтичностью и простотой.

«Мост Ватерлоо» не исключение из этого правила. Обаяние картины в большой мере объясняется тонкостью и искусством, с какими Вивиен Ли приобщает к тайне рождения стремительного, самозабвенного чувства, показывает, как любовь преодолевает пессимизм, страх перед будущим.

Другая специфическая особенность героинь Вивиен Ли — их стремление противопоставить миру свою независимость, свой идеал самостоятельной, внутренне сильной женщины, свое понимание человеческого достоинства. Это стремление может принимать искаженную форму (у Скарлетт, например). Оно же может вылиться в своеобразную жертвенность — желание взять на себя большую ношу, большую ответственность, большую долю страданий, завоевав тем самым действительное равенство в любви и в жизни. Таков внутренний склад Майры, и потому даже в отчаянной ситуации, оставшись без работы, она не обращается ни к Рою, ни к его матери: она должна выстоять самостоятельно. Хрупкое изящество героини скрывает сильный дух, подчеркнутое ощущение себя как личности, не очень свойственную «слабому» полу требовательность к себе. В этом также своеобразие персонажей актрисы, хотя подруге Майры, Китти, ее поведение кажется упрямым гордячеством. Забегая вперед, вспомним, что многие из успехов славного адмирала Нельсона объясняются дипломатическим талантом и смелостью прелестной леди Гамильтон! Любовь такой женщины — всегда и стимул и вызов — по плечу не каждому. Роль Майры не предполагает такого развития событий, но как раз здесь личность актрисы заметно накладывается на героиню.

Наибольший интерес фильм приобретает после трагического «обрыва» идиллии — известия о гибели Роя, неудачного свидания с его матерью, болезни Майры и страшного преображения Китти в уличную женщину. Эта серия несчастий завершается появлением самой Майры на мосту Ватерлоо. В книге «Свет звезды» Г. Робинс с иронией замечает, что героиня предпочла этот путь работе на фабриках. Вряд ли стоит требовать большой достоверности от столь условного сюжета. Тем более что фильм снят в США, через несколько лет после великого кризиса, и безработица — достаточно веская причина для американской публики. Однако важно другое.

Как и сама актриса, ее героини не знают эмоциональной середины — надежда или отчаяние, любовь или смерть. При всей их нравственной силе и мужестве они в буквальном смысле слова дышат любовью, и гибель любимого всегда означает конец. «Не было тогда, не было потом», — отвечает опустившаяся Эмма Гамильтон на вопрос, что было «после» Трафальгара. За самоубийством мужа следует длительная агония Бланш в «Трамвае «Желание». Гибель Роя — конец для Майры. Жить незачем, бороться — нет смысла. Остается, плыть по течению, ограждая по возможности людей от жестоких сюрпризов судьбы. Так и делает Майра, хотя одно ее слово могло объяснить все леди Кронин и изменить судьбу героини. Роя не вернешь; найдет она работу или нет, уже не имеет значения. Так пусть мать Роя узнает о гибели сына не от нее.

Остается только дружба, единственный друг — Китти, человек большой души и самоотверженности. Это она заступалась за Майру перед мадам, оберегала подругу от пошлых людишек и в конце концов из-за нее потеряла работу. Это ей мечтала отплатить добром Майра, и это она, Китти, спасая ее ненужную жизнь, вышла торговать собой, чтобы оплатить врача, лекарства, «усиленное» питание.

Майра Вивиен Ли может приносить жертвы, но не принимать их. Тем более — такую жертву. И так бессмысленно. Жизнь фантастически несправедлива. Майра не в состоянии примириться с мучениями других людей. Каждое слово в вынужденном признании Китти как будто льдом сковывает ее фигуру, ее обращенный в себя взгляд. Последняя реплика подруги («Теперь ты считаешь меня «грязной») подводит итог попытке Майры бросить мещанам свой одинокий вызов. Если нет места правде, красоте и справедливости, если все — абсурд и жестокость, остается только подняться до Китти в самопожертвовании. Решение Майры обретает безукоризненную мотивировку (для сравнения: совершив аналогичное открытие в финале, леди Кронин бессильно разводит руками — что же делать!). Повышенная чуткость к чужой боли — характерная черта героини, и обычно она выводит за рамки общества, превращает человека в изгоя. По какой-то непостижимой логике Майра станет проституткой, Антигона пойдет на смерть, защищая святость родственных уз перед лицом государства, а Бланш затравят действительно аморальные обыватели.