Вадим Осипов - Мореходка

XCII.

Всё! Сегодня мы покидаем Голландию и уходим из Делфзейла. Голландцы заканчивают погрузку в нашем последнем трюме, и настроение у нас «чемоданное». После обеда мы пошли в радиорубку «замаливать грехи» перед начальником радиостанции. Он принимал карту погоды, а нам поручил разматывать рулон бумаги для телетайпного аппарата. Бумага была намотана в три слоя: три слоя обычной бумаги, а между ними копировальная. Поскольку печатать под копирку обычно на телетайпе нечего, то в целях экономии бумаги нам предстояло сделать из одного рулона бумаги с копиркой три рулона обычной бумаги без копирки. Задача нетрудная, но требует сноровки. К нам на помощь пришёл потом радист Саша, и мы, чтобы совместить приятное с полезным, вышли на крыло мостика, где, загорая под щедрым голландским солнцем, перемотали ещё два рулона бумаги, обеспечив работу телетайпа на два рейса вперёд! Начальник радиостанции был счастлив, и мы были им прощены!

Вечером, в половине шестого, погрузка была закончена. Наш «Братск» ощутимо кренился на правый борт. Даже, когда буксиры оттащили нас от причала, крен остался, и, чтобы перейти на другой борт, приходилось подниматься по палубе, как в горку. Загрузка у нас была полная, под ватерлинию. Когда балластом мы выровняли крен, то ходить по палубе стало легче. А буксир тащил нас прочь из порта. Уже далеко позади остался причал, где мы стояли. Прошли мимо польского судна, с экипажем которого мы играли в футбол. Помахали им на прощание. Буксир протащил нас вниз по реке до выхода в море, «ухнул», прощаясь, и вернулся в порт. А мы пошли своим ходом. Нас начало болтать с борта на борт. Мы медленно, как тюлень, переваливались с одного борта на другой. В десять вечера мы подошли к границе территориальных вод Голландии. Лоцман перешёл на лоцманское судно, а мы медленно, но верно пошли в Ленинград. Домой, домой! Говорят, что придём в воскресенье. Дай Бог, чтобы было так!

На следующий день мы стали ещё на 300 миль ближе к дому. С утра начали приводить наше судно в порядок. Нам предстояло скатывать палубу из брандспойтов, а потом мыть щётками наружные переборки первой и второй надстроек. Погода была свежая. Волна слегка расходилась, и нас то и дело обдавало фонтаном солёных брызг. Так мы попробовали, какова на вкус вода в здешних морях! Хорошо, что оделись мы подобающим образом. На мне были литые противоипритные резиновые штаны с лямками, непромокаемая дерматиновая куртка и рыбацкая жёлтая кожаная зюйдвестка. На руках толстые резиновые перчатки, которыми я держал пожарный брандспойт. Ни дать ни взять – морской волк! Когда боцман увёл Серёгу в среднюю часть судна, а я остался смывать палубу в одиночестве, то море решило со мной познакомиться лично. Я стоял спиной к борту, и тут на меня обрушился поток воды. Он ощутимо прошёлся по моей спине, причём удар был точным: ни справа, ни слева никаких других волн не было! Да и сами волны были не такими уж и большими, чтобы перекатываться через борт. Было полное ощущение, что кто-то живой по-приятельски хлопнул меня по спине, приветствуя как друга! Чувство было настолько реальным, что я оглянулся, ожидая увидеть Серёгу, который приложил меня в спину струёй из своего брандспойта. Но сзади никого не было! Я всё понял и посмотрел на море. Вспененные морские валы размеренно катились навстречу, лизали борта нашего судна и с шипением уносились за корму, а ветер срывал с них клочья морской пены и бросал их мне в лицо. «Ну, здравствуй, море! – сказал я бескрайней водной стихии. – Я тоже рад тебя приветствовать!»

XCIII.

После вечернего чая весь экипаж собрали в столовой команды. Всем раздали батарейки с лампочками для спасательных жилетов. Батарейки работают от морской воды. Когда через специальные отверстия вода попадает внутрь корпуса такой батарейки, то происходит химическая реакция и лампочка начинает светиться. Нас всех распределили по тревожному расписанию, показали, где что лежит на случай аварии или пожара. Завтра объявят учебную тревогу. А пока мы идём вдоль датского берега. В Датских проливах будем, скорее всего, ночью. Жаль. Хотелось бы увидеть Замок Гамлета при дневном свете.

С ноля часов переходим на московское время. По радио сообщают, что в Ленинграде прекрасная погода и что на рейде Ленинграда стоят около двадцати судов в ожидании выгрузки. Обидно будет простоять неизвестно сколько на рейде, когда до родного города рукой подать! Ну, да там видно будет.

Предпоследний день нашего плавания выдался солнечным и тёплым. На море полный штиль. Волны расходятся только от нашего судна. Горизонта не видно, он закрыт туманной дымкой. Получается, за весь рейс нас даже и не качало серьёзно! Только покачивало иногда. До обеда мы с Серёгой выкрасили душевую, и боцман никакой другой работы для нас так и не смог придумать! После обеда мы пошли в радиорубку, но начальник радиостанции печатал какие-то отчёты и предложил нам «погулять», чтобы мы ему не мешали. От нечего делать мы достали из ящика на корме гири и «поразмяли свои косточки». Ветерок был несильный, но прохладный. Поэтому мы зашли за надстройку, где ветра не было, и загорали в своё удовольствие часа полтора. Красота!

А после вечернего чая была объявлена общесудовая тревога. Сначала пожарная. По громкой связи объявили, что очаг возгорания находится в плотницкой. Наш пожарный расчёт побежал туда «тушить». Мы размотали пожарные рукава, а я притащил огнетушитель. Условный пожар был успешно потушен!

Потом, сразу же за пожарной, была объявлена водяная тревога. Мы стали заводить «пластырь» на воображаемую пробоину в районе 125-го шпангоута, находящуюся на два метра ниже ватерлинии. Тут все долго суетились, бегали, но в конце концов завели. Уф!

А на «сладкое» нам была объявлена шлюпочная тревога! Все бросились к шлюпкам. Кое-как спустили их на воду. Стали садиться в них. И тут вышла заминка: оборвался штормтрап, который вывалили за борт. Хорошо ещё, что по нему никто не спускался! Притащили новый. А время-то тикает! С грехом пополам отошли от борта. Тут выяснилось, что грести вёслами умеют только двое: я и матрос Юра. Мы сидели загребными, а остальные пыхтели за нашими спинами и бестолково шлёпали вёслами по воде или топили их, зарывая лопасти в воду. Пришлось провести разъяснительную работу, и дело сдвинулось с мёртвой точки! Прошли мы два круга вокруг нашего «Братска». Оказалось, что в спасательном жилете грести очень неудобно. А наш «Братск» с воды очень даже неплохо выглядит! Заодно уточнили осадку по носу и по корме. Потом подошли к борту и поднялись по штормтрапу. Подняли шлюпки. А потом ещё полчаса собирали разбросанное повсюду во время тревог снаряжение.

В заключение этих учений, капитан собрал весь экипаж в столовой команды и сделал замечания по тревогам. Из его слов получалось, что мы и сгорели, и утонули! Так что делайте выводы! Ну, что же, на то они и учебные тревоги! Будем дальше тренироваться. А пока нас ждал ужин и просмотр очередного фильма.