Вадим Осипов - Мореходка

И вот, когда у нас на борту начала работу таможенная комиссия, меня вызвали в кают-компанию, где таможенник объявил мне, что задерживает мою валюту до момента предоставления мною приходной таможенной декларации, когда я опять буду в Калининграде. Всё, приплыли! Цепочка действий, которые мне предстояло совершить, чтобы получить мои деньги обратно, пронеслась в моём мозгу, как молния! Это означало, что я каким-то образом должен буду побывать на «Братске», забрать свою декларацию, вернуться когда-нибудь в Калининград, предъявить эту декларацию в Калининградской таможне и получить свои деньги обратно! Теоретически – возможно! Практически – НИКОГДА! Морально я был раздавлен и убит наповал! Аут!

Вы верите в чудеса? Нет? А вот мне пришлось поверить! Таможенник уже начал заполнять акт об изъятии у меня валюты, когда я вспомнил, что перед началом комиссии, наш камбузник Серёга сказал мне, что «Братск» тоже пришёл в Калининград и будет вставать под загрузку на наше место. Как это могло случиться, я не могу объяснить до сих пор! Ведь «Братск» должен был находиться в ремонте! А он здесь! Его даже в иллюминатор видно! Для меня блеснул робкий луч надежды! Это был мой единственный шанс, и я его использовал. Я быстро изложил первому помощнику ситуацию с «Братском», и он мгновенно среагировал, проникшись ко мне, как к однофамильцу, некоторой симпатией. Попросив таможенника подождать немного, он побежал на мостик, где по УКВ радиостанции вызвал первого помощника т/х «Братск». Тот подтвердил таможеннику наличие моей декларации на борту. Таможенник спросил у нашего первого помощника, что можно купить за границей на двадцать гульденов. Помощник ответил, что немного: покрывало какое-нибудь или очки. Но, поскольку я практикант, и для меня и эта валюта много значит, может быть, можно будет что-нибудь сделать? Таможенник подумал, а потом по рации предупредил первого помощника «Братска», что завтра зайдёт к ним на судно и заберёт мою декларацию. На том и порешили! Я был спасён! Ну что, дорогой читатель, как теперь на счёт веры в чудо?

C.

Самым малым ходом мы шли по каналу к выходу из порта. Я поднялся на верхний мостик. По левому борту у шестого причала на нашем месте швартовался «Братск». До свидания, мой первый теплоход! Спасибо тебе, выручил!

Сверху было видно, какой большой Калининградский порт. Кругом очень много судов. Вот мы прошли торговый, рыбный порт. До свидания, «рыбкин флот»! Мы уходим!

Самым последним у причала стоит ветеран науки – научно-исследовательское судно «Витязь». Вот ты какой! Много читал о тебе ещё в детстве! А вот теперь встретились! Пускай ты больше не будешь плавать, а станешь музеем. Ты честно выполнил свой долг.

Теперь настала наша очередь. Наш второй механик, закадычный приятель моего начальника радиостанции, оказывается, ходил на «Витязе». Как «загорелся» старик, когда рассказывал мне о нём! Видно, вспомнил свою молодость! А мы идём всё дальше и дальше. Канал очень длинный. Порт уже давно закончился. Мы замёрзли стоять на ветру и спустились вниз. А канал всё тянется и тянется. Думал, что всё интересное уже закончилось, но нет! Когда смотрел в столовой телевизор (он у нас здесь цветной), заметил в иллюминатор авиационные винты! Думал, что это гидросамолёт. И ошибся! Это были военные корабли на воздушной подушке! Они были огромные, серые, с мощными моторами и огромными воздушными винтами. На корме у каждого два больших вертикальных руля, как у самолёта хвост. Корабли стояли на берегу. Видно было, что туда они забрались сами, без посторонней помощи. Да, силён наш военно-морской флот! Даже не верится, что такая махина может летать над водой и сушей.

Вот наконец и закончился канал. Мы повернули на 90 градусов правого борта и вышли к морским воротам Калининграда. Здесь обычная картина: на рейде толпятся суда, ожидающие разрешения на заход в порт. Прощаясь, подмигивают нам огни маяков. Прощайте, прощайте! Мы уходим к берегам Голландии, наш порт назначения – Велзен.

CI.

За следующий день мы проскочили Балтику и вошли в Датские проливы. Из Калининграда до Европы гораздо ближе, чем из Ленинграда. Ведь Петербург был «окном в Европу», а сейчас мы входили в неё практически через «дверь». День пролетел незаметно. Наконец-то я занялся своими прямыми обязанностями радиопрактиканта. Мне удалось принять от зарубежной береговой радиостанции навигационное предупреждение “Navarea”. Это означало, что я уже способен применять на практике знания и навыки, полученные в училище! С передачей на электронном ключе успехи были пока скромные, но постепенно всё будет получаться. Стоял вахту с начальником радиостанции. Узнал много нового в отношении моей будущей профессии. Радиовахты не всегда приходятся на одно и то же судовое время. Они смещаются во времени в зависимости от координат, в которых находится судно. Время берётся по Гринвичу, т.е. относительно Гринвичского меридиана. Существуют специальные зоны несения радиовахт при одном и двух радиооператорах. Как только судно входит в новую зону, время несения радиовахты сдвигается на определённое количество часов относительно Гринвича. А если учесть, что сеансы радиосвязи с Ленинградом, когда судам передаются циркулярные сообщения, привязаны к московскому времени, то радист появляется в радиорубке не только во время несения радиовахты, а и в часы, когда передаются такие циркулярные сообщения. В добавление к этому, в обязательном порядке при нахождении судна в море необходимо дважды в сутки (в дневное и ночное время) передавать на обслуживающий радиоцентр текущие координаты местонахождения судна («точку»). То есть жизнь радиста на судне подчиняется не только судовому времени, а и ещё, как минимум, двум временным графикам! Поэтому иногда приходится или спать во время завтрака и обеда или работать, когда все спят. Голодным не останешься: на камбузе оставят расход. Но когда ты спишь после ночной вахты, а буфетчица по местному телефону будит тебя на завтрак или на обед, это заставляет просыпаться и засыпать снова. Поэтому в сознании начинается некоторая путаница в отношении текущего времени и географического местоположения. Но и к этому в конце концов привыкаешь.

Позывной нашего судна UEYD. Его надо помнить, как собственное имя, поскольку в радиоэфире это уникальное сочетание латинских букв и является идентификацией нашего судна. Этот позывной записан во всех международных справочниках, и, услышав его в эфире, можно установить название судна, его тип и принадлежность флоту определённой страны мира. Позывные присваиваются специальной комиссией по радиосвязи, и бывали случаи, когда сочетание четырёх букв позывного сигнала читалось как бранное или нецензурное слово. (Я сам видел в справочнике позывные UEBY и UEBU! Такие позывные потом официально заменялись другими, не ассоциативными. У меня лично был случай, когда ледокол «Капитан Драницын», где я работал впоследствии, при постройке получил позывной UROD, который потом был заменён на URNN.)