Брайан Джонс - Джордж Лукас. Путь Джедая

Некоторые критики благоволили к «Эпизоду II»: «Роллинг Стоун» аплодировал фильму за «бодрый сюжет, великолепный цифровой дизайн и темную сторону, которой Лукас не касался с 1980-го и выхода «Империи» [1407] Peter Travers, “Star Wars: Episode II: Attack of the Clones”, Rolling Stone, May 16, 2002. . Почти каждая рецензия превозносила спецэффекты второго эпизода, хотя затем он проиграл «Оскар» «Властелину Колец: Две крепости» режиссера Питера Джексона, второй части еще одной эпической трилогии, которая выходила на экраны в то же время, что и приквелы Лукаса. Роджер Эберт уделил в своей рецензии для «Чикаго Сан-Таймс» много места цифровым технологиям и жаловался, что изображение часто было «нечетким», обвиняя в этом – к вероятному удовольствию Лукаса – местный кинотеатр, в котором не было цифровой проекционной системы, продвигаемой Лукасом.

Если не принимать во внимание спецэффекты, большинство критиков сочли фильм непримечательным и даже скучным – вину за это Эберт возлагал на перегруженный диалогами сценарий Лукаса. «Они говорят, и говорят, и говорят», – жаловался Эберт [1408] Roger Ebert, “Star Wars – Episode II: Attack of the Clones”, May 10, 2002, rogerebert.com. , а ему вторил Питер Трэверс, с издевкой добавляя: «Лукас по-прежнему не умеет писать диалоги, которые не вызывали бы позывов к рвоте» [1409] Travers, “Star Wars: Episode II: Attack of the Clones”. . Дэвид Энсен в рецензии для «Ньюсуик» под заголовком «Атака стонов» едко жаловался на все, от сценария и спецэффектов до деревянной игры актеров, в которой Энсен тоже винил сценарий Лукаса. «Да, он лучше, чем “Призрачная угроза”, – заключил Энсен. – Но нет, он не хороший» [1410] David Ansen, “Attack of the Groans”, Newsweek, May 19, 2002. .

Лукас, как обычно, не воспринимал критику всерьез. На что бы ни ополчались критики – на корявые диалоги или чересчур затянутые сцены сражений, – Лукас утверждал, что так и было задумано. А как насчет слабых любовных сцен, которые «Нью-Йорк таймс» назвала «самыми неловкими романтическими признаниями в недавней истории кино»? [1411] Scott, “Film Festival Review: Kicking Up Cosmic Dust”. «Я очень доволен тем, как они получились в сценарии и на экране, но я понимаю, что людям они могли не понравиться, – сказал он с вызовом. – Все представлено очень честно, здесь нет никакой иронии и сыграно великолепно… [Э]тот фильм еще больше мелодрама, чем остальные» [1412] Mythmaking, 89, 91. . Все это он сделал специально – по крайней мере так он утверждал.

«Лос-Анджелес таймс» не верила Лукасу. В разгромной статье с заголовком «Из-за уединения Лукас потерял связь с реальностью» критик Патрик Голдштейн утверждал, что главная проблема Лукаса как кинематографиста в другом: никто в его компании не может прямо ему сказать, что высосанная из пальца мелодрама – плохая идея. «Никто, кажется, не осмеливается сообщать ему плохие новости, – писал Голдштейн. – Лучшие работы Лукаса были сделаны в соавторстве со способными людьми… Вероятно, [его] таланты скорее заключаются в концептуальном мышлении и продюсировании, но не в режиссуре» [1413] Patrick Goldstein, “Seclusion Has Left Lucas Out of Touch”, Los Angeles Times, May 21, 2002. .

Лукас огрызался на любое предположение, что ему нужны соавторы, а не подчиненные. «Это одна из проблем демократии. Ты слышишь отдельные голоса, очень громкие, но малоэффективные, – вздыхал он. – И если уделять внимание всем этим голосам, то получишь малоэффективное общество» [1414] Schell, “I’m a Cynic Who Has Hope for the Human Race”. .

Решение: Создавать. Надзирать. Контролировать все .

Тесный чердак Главного дома на ранчо Скайуокер переоборудовали в импровизированный художественный отдел. Столы художников стояли впритык друг к другу, а тумбочки были завалены художественными альбомами и журналами. Места не хватало: художники, по сути, работали локоть к локтю, кто-то сидел в наушниках, чтобы тихо слушать музыку во время работы; у некоторых поклонников техники на столе лежали новенькие «айподы», а на шее висели белые наушники. Именно здесь, под сводчатой крышей, Лукас разместил своих художников, чтобы они начали работу над «Эпизодом III». Лукас ходил по комнате – ступая мимо двери уборной с табличкой «Тронный зал Дуку» – и смотрел через плечи работающих или раскладывал иллюстрации на боковых столах. Как обычно, художники начали работу с нуля. Стоял июнь 2002 года, прошел всего месяц с премьеры «Атаки клонов», и Лукас не написал еще ни единой строчки сценария. Маккаллум, которому Лукас вновь поручил следить за расходами, мрачно сравнивал творческий процесс Лукаса со «стройкой наоборот: он создавал схему двадцатипятиэтажного небоскреба без фундамента, – и затем на выдохе сказал: “Вы знаете, каково это – составлять бюджет фильма без сценария?”» [1415] MOE3, 27.

Но Лукас не позволял себя торопить. Сценарий был особенно важен для «Эпизода III»; нужно было не только завершить рассказ о переходе Энакина Скайуокера на Темную сторону, но также убедиться, что третий эпизод логически подводит к событиям оригинальных «Звездных войн». «Я сам себя загнал в угол, – произнес Лукас метафору, которую могли бы понять его художники. – Я должен перейти от одного к другому и объединить две вещи [оригинальную трилогию и приквелы] очень аккуратно… Сочинение сценария здесь – все равно что складывание пазла». Карандаши мелькали, а Маккаллум все больше беспокоился; Лукас же отправился на отдых в Канаду со своими детьми. Во время поездки он набросал идеи для «Эпизода III», а также для еще одного фильма, подготовку которого надеялся вскоре начать – с рабочим названием «Индиана Джонс IV».

Прошло очень много времени, прежде чем Лукас действительно начал писать сценарий к третьему эпизоду – и с каждым днем художники и дизайнеры тревожились все больше и больше. На встрече 1 ноября с Маккаллумом и Робом Коулмэном, который вновь собирался работать над Йодой, Лукас обронил, что начнет писать, «когда подтолкнет реальность». Маккаллум опешил. «Ты говорил, что уже пишешь», – тихо произнес он. Лукас отмахнулся. «Я думал» , – ответил он. Тремя неделями позже Лукас встретился с художниками, чтобы оценить иллюстрации с планетами и несколькими персонажами. «Продолжайте в том же духе. У вас отлично получилось, ребята, – сказал он, выходя из комнаты. – Осталось только сочинить под это все фильм» [1416] MOE3, 31, 35. .

К середине декабря он наконец-то заставил себя сесть за стол. Он проводил в кабинете по четыре дня в неделю и пытался выдавить хоть что-то. Маккаллум вымаливал у Лукаса любые крохи информации о декорациях, чтобы передать хотя бы что-нибудь команде в Сиднее на студии «Фокс», где плотники с тревогой ждали слова от Лукаса о том, как должны выглядеть конкретные декорации. Лукас продолжал писать на рождественских и новогодних каникулах, как всегда корябая в черновике карандашом на линованной бумаге. «Это все может поменяться», – настаивал он в разговоре с дизайнером Гэвином Боке, когда просматривал список декораций и персонажей. Среди персонажей был и десятилетний Хан Соло: Лукас представлял себе, что Соло вместе с Йодой будет выслеживать злодейского генерала Гривуса.