Ефим Янкелевич - Дорога длиной в сто лет

На третьем этаже был превосходный зал со снарядами для занятий физкультурой. В праздники он превращался в настоящий театральный зал со сценой и даже со стационарным занавесом из какого-то тяжелого материала зеленого цвета. В подвале стояло несколько больших машин. Кто-то из учителей сказал, что это резервная электростанция на тот случай, если не будет электричества. Однако в жизни было не так. Очень часто электричество исчезало, но наша электростанция никогда не включалась.

Нелишне описать директора школы. Несмотря на то, что здание школы было большим, кабинет директора размещался прямо у парадного входа в школу. Помнится перед началом занятий директор всегда стоял у входа и разбушевавшиеся мальчишки тут же теряли свой пыл. Трудно себе представить, что прошло более семидесяти лет, а я помню внешность и фамилию директора. Звали директора (напомню, что школа была украинской) Мыкола Костовыч Тесленко. Было у него, как и у многих учителей, прозвище — Мыконтес, своего рода аббревиатура. Мне тогда было не более 7 лет, но я помню его красивую, стройную фигуру с седеющей аккуратной шевелюрой.

Временами он заходил в класс во время занятий, мы дружно вставали и он здоровался с нами. Он осматривал классную комнату и мне запомнился случай, когда он вынул из кармана белоснежный носовой платок и провел им по крышке шкафа. В нашей школе, в отличие от других школ, в шкафу стояли коробки для чернильниц-непроливаек. Что это за такие чернильницы? Это были невысокие стеклянные баночки, края которых были загнуты вовнутрь в виде усеченного конуса без вершины. В это отверстие опускалось перо для набора чернил, — тогда это называлось «макать». Конструкция чернильницы была такой, что, благодаря конусу, даже из лежащей на боку чернильницы чернила не вытекали. В то время, как в других школах ученики носили чернильницы с собой в специальных мешочках, в нашей школе чернильницы хранились в шкафу на весь класс. Писали мы тонкими, толщиной с карандаш, ручками с наиболее распространенными металлическими перьями под номером 86 коричневого цвета. Чтобы перья не ломались, ручки носили в школьных пеналах.

На каждом этаже у лестниц всегда сидели уборщицы. Мы их боялись и по лестнице не бежали сломя голову.

Исчезновение Мыконтеса произошло, мне кажется, когда я учился во втором классе и был еще совсем ребенок. И все же я запомнил разговоры учителей, что Мыконтеса арестовали, как украинского националиста. Уже в то время преследование инакомыслящих набирало силу. Теперь я предполагаю что случилось с Мыконтесом. Он, по всей вероятности, был рафинированным дореволюционным украинским интеллигентом. Он, как и многие другие, поверил декларациям большевиков, что «все для народа и во имя народа». Вот он, очевидно, и решил создать школу в соответствии со своими идеалами. Ему тут же «дали по рукам».

«Правление» новой директрисы коренным образом отличалось от директорства Мыконтеса. Она тут же закрыла парадный вход для школьников и мы заходили в школу через мрачный черный ход. С ее приходом чинность в школе исчезла. На перерывах мы мотались по всем этажам и, точно помню, исчезли уборщицы, которые при Мыконтесе сидели на этажах.

Запомнилась «детская трагедия», которая произошла со мной во втором классе. У нас дома, как и у большинства людей, висела черная тарелка репродуктора, то есть громкоговорителя радио. И вот из этой тарелки я узнал, что вышла в свет книга Николая Островского «Как закалялась сталь». Репродуктор вещал, что каждый советский человек, а я тогда таковым уже себя считал, должен прочесть эту книгу о молодых революционерах. И вот эту книгу принесла тетя Лиза домой. Так как она уходила на завод «Серп и Молот», где она работала, очень рано, а приходила поздно, я решил прочесть ее, пока она находилась на работе. Взял эту книгу в школу и стал читать ее на уроке под партой. Естественно, учительница меня разоблачила и забрала книгу. Я был в отчаянии. Пришлось рассказать маме, чтобы она эту книгу вызволила. (Читатель! Прошло более 75 лет. Точное время описываемых событий казалось бы невозможно установить. Однако, с этим временем совпадает конкретное событие, дата которого точно известна. Это происходило в 12-й школе, когда я учился во 2-м классе. А третий класс я учился в 90-й школе. Следовательно, уже во 2-м классе я читал серьезные книги).

Теперь я вспоминаю, что в нашей большой семье меня любили и не помню, чтобы меня наказывали, в том числе и за этот проступок. А тогда наша большая семья состояла из папы, мамы, брата Лени, бабушки, тети Лизы и дяди Абрама.

В связи с переполнением школы учащимися (так сказали родителям) наш 3-й продвинутый класс перевели в школу №90, которая представляла собой прямую противоположность школе №12. До революции в этом помещении находился монастырь. О занятиях в этой школе мне практически ничего не запомнилось.

Но в детской памяти запечатлелось другое. Перед зданием школы была большая песчаная площадь. И вот мы, школьники, в перерывах между уроками наблюдали за учениями красноармейцев (солдат), которые проводились на этой площади. В землю на расстоянии пару десятков метров друг от друга были врыты столбы высотой примерно полтора метра. На вершинах этих столбов закреплялись обычные деревянные прутья. Красноармеец шел или бежал вдоль этих столбов с обнаженной шашкой. Поравнявшись со столбом, красноармеец взмахивал шашкой и должен был срубить этот прут. Не всем это удавалось. А нам было интересно.

Кажется в 4-м классе я записался в кружек городского Дворца пионеров.

Несмотря на то, что у меня было много друзей, во Дворец записался я один, даже Коле Баркалову родители не разрешили. Выходит, что уже лет в одиннадцать у меня была полная свобода действий.

Коротко расскажу об этом Дворце по памяти и кое-что из литературы.

Это было очень красивое белоснежное двухэтажное здание с колоннами у главного входа. Стояло оно в самом центре Харькова на площади Тевелева (большевика, расстрелянного немцами в 1918 году при оккупации Харькова). До революции в этом здании находилось Дворянское собрание, а после революции правительство Украины. С переездом правительства в Киев это здание превратили во Дворец пионеров. До этого таких «дворцов» в стране не было.

И вот мое первое впечатление о Дворце пионеров. Я вхожу вовнутрь здания с высоченным потолком. Уже одно это меня, 10-летнего мальчика, жившего в лачуге, впечатляет. Из фойе (я этого слова тогда не знал) — широкий вход в Зимний сад. Я за всю последующую жизнь не был в таком саду. Что меня потрясло, так это бассейн внутри здания, в котором плавали большие рыбины, — может быть килограммовые. Подумать только — бассейн внутри здания! Я и представить себе не мог, что такое возможно. А потом я поднял голову и увидел вместо потолка стеклянный купол. Для меня было невероятным, чтобы потолок был стеклянным. По бокам помещения росли самые настоящие деревья. Слева от входа во Дворец был большой кинозал. Следует отметить, что вход в Дворец был совершенно свободный. Моя будущая жена Лиля, не учась ни в каком кружке, запросто заходила туда.