Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

Однажды в августе 1945 года начальник СИС генерал-майор сэр Стюарт Мензис, именовавшийся внутри службы одной буквой «С», вызвал Филби к себе и предложил ему ознакомиться с пачкой документов, полученных из Форин Офис. В письме британского посланника в Турции излагалась следующая история: вице-консул советского генерального консульства в Стамбуле Константин Волков обратился к британскому вице-консулу с просьбой о предоставлении ему и его жене политического убежища в Англии. Волков сказал, что на самом деле он является сотрудником НКГБ и в обмен на предоставление ему убежища готов передать сведения об этой организации и ее агентурной сети за границей. В частности, ему якобы известны имена трех советских агентов в Англии: два из них работают в Форин Офис, а один возглавляет контрразведывательную службу. Волков просил не использовать телеграфную шифрпереписку в информировании Лондона о его просьбе, так как советская дешифровальная служба расколола некоторые английские шифры. В комментарии британского вице-консула говорилось, что Волков был в весьма неустойчивом психическом состоянии.

Британское посольство уважило просьбу Волкова и направило сообщение о его предложении дипломатической почтой — медленно, но верно. Таким образом, документы попали в руки Филби только через десять дней после события. У Кима почти не было сомнений в том, что Волков не блефовал. В британском МИДе работали Дональд Маклин и Гай Берджесс. Маклин находился в это время в английском посольстве в Вашингтоне, а Берджесс служил в пресс-отделе Форин Офис. Контрразведывательную организацию, правда, внутри разведки возглавлял сам Филби: на IX отдел были возложены функции внешней контрразведки — поэтому именно его вызвал начальник СИС, чтобы посоветоваться по делу Волкова. У Кима были минуты, чтобы выбрать способ действий. Ему показалось, что он немного дольше, чем было нужно, читал бумаги. За это время он успел привести свои мысли в порядок и заявил, что это дело чрезвычайной важности, но, прежде чем давать рекомендации относительно дальнейших действий, ему нужно немного времени, чтобы проверить, имеется ли в архиве СИС какая-либо информация о Волкове. Начальник разведки согласился с этим и велел доложить о результате на следующее утро.

Оказавшись в своем кабинете, Филби проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что единственным способом избежать провала было ехать в Стамбул самому и заниматься делом Волкова на месте. Придя к такому выводу, он озаботился тем, чтобы проинформировать советских друзей обо всем случившемся.

На следующее утро Ким доложил Мензису, что никаких сведений о Константине Волкове в СИС не имеется, но тем не менее его предложение представляется чрезвычайно важным. Он предложил направить в Стамбул человека, который был бы полностью в курсе дела, рассчитывая на то, что «С» предложит поехать именно ему. Мензис поддержал эту мысль и сказал, что накануне в клубе встретил бригадира Дугласа Робертса, начальника ближневосточного разведывательного отдела контрразведки МИ-5, которая отвечала за секретную работу на территории Британской империи. Бригадир произвел на «С» хорошее впечатление, и он намеревался просить начальника МИ-5 сэра Дэвида Петри отправить Робертса в Стамбул, чтобы заняться делом Волкова.

Киму было нечего возразить против кандидатуры старшего офицера. Он удалился, напомнив «С» о необходимости согласовать вопрос с Форин Офис: такая формальность могла затянуть решение вопроса и дать, таким образом, советской разведке больше времени для принятия мер в отношении Волкова. Но после обеда «С» вновь вызвал Кима к себе и огорченно сообщил, что, как выяснилось, бригадир Робертс принципиально не летает самолетами и готов отправиться в Стамбул только морем. Почувствовав, что удача вновь повернулась к нему лицом, Ким вызвался отправиться в Турцию сам. «С» облегченно вздохнул и согласился. Вместе они отправились в Форин Офис, где Филби дали письмо с указанием английскому послу в Турции оказать всяческое содействие в выполнении его миссии. В шифровальном отделе СИС Кима снабдили индивидуальными средствами секретной переписки. Только через три дня после ознакомления с материалами по делу Волкова Ким вылетел в Стамбул.

Из-за плохой погоды над Средиземным морем полет занял двое суток, два последующих дня ушли на согласование плана действий с английскими дипломатами в Стамбуле. Предстояло не только установить контакт с Волковым и провести с ним секретную встречу, но и разработать способ его тайного вывоза из Турции в Англию. Однако операция закончилась, едва успев начаться. На первый звонок английского вице-консула, обычно имевшего служебный контакт с Волковым, в советском генеральном консульстве сначала ответил человек, назвавшийся Волковым. Но вице-консул положил трубку, объяснив это тем, что голос был явно не Волкова. На другой звонок ответили, что Волков вышел. На следующий день вице-консулу сказали, что Волков уехал в Москву. В ответ на четвертый звонок английского дипломата было сказано, что ни о каком Волкове никогда не слышали.

Филби направил Мензису зашифрованное личным шифром сообщение о постигшей СИС неудаче. В своем окончательном докладе он объяснил провал тем, что настойчивая просьба Волкова не использовать телеграфную шифрпереписку задержала решение его вопроса на три недели. За это время русские могли заподозрить его в изменнических настроениях, он мог выдать себя повышенной нервозностью или проговориться под влиянием спиртного. Для СИС дело Волкова было закрыто. Но только на некоторое время.

Конечно, на основании самого первого сообщения Филби Москва приняла меры к тому, чтобы предотвратить измену Волкова. Он был своевременно вывезен из Турции. Однако переданные им англичанам наводки могли стать и действительно стали основанием для расследования и поиска советских источников. В соответствии с установленной в таких случаях процедурой все оперативные связи лондонской резидентуры были надолго заморожены и не напрасно. Длительная консервация ценных агентов была вызвана резким ухудшением условий оперативной работы: усиленным наружным наблюдением за советскими гражданами и проверкой английской контрразведкой государственных служащих по наводкам, полученным ей от Волкова и предателя Гузенко, шифровальщика ГРУ, перебежавшего на сторону противника в Канаде примерно в то же время. Главным связующим звеном между резидентурой и «Кембриджской группой» оставался Филби, который знал о мероприятиях МИ-5 против советской разведки в Англии и потому мог лучше обезопасить себя при выходе на встречи.

В конце 1946 года новый начальник СИС генерал Синклер пригласил к себе Филби и предложил ему должность резидента английской разведки в Турции. Приняв это предложение, Филби в значительной мере потерял бы тот доступ к секретной информации, который он имел в Лондоне. Но и не принять его было нельзя. Во-первых, для этого у Кима не было достаточно убедительных оснований, а во-вторых, работа на руководящей должности за границей была необходимой ступенькой продвижения по служебной лестнице. Поразмышляв, Ким решил, что все же должность резидента в Стамбуле была не худшим вариантом: Турция в то время была главной базой для разведывательной работы против Советского Союза и формировавшихся в то время социалистических стран Южной и Центральной Европы.