Эдвард О’Мира - Голос с острова Святой Елены

Примерно через три недели Жорж был предан и схвачен полицией после того, как он успел застрелить одного из полицейских, пытавшегося арестовать его. Соответственно, все заговорщики были схвачены. Пишегрю не отрицал, что находился на службе у Бурбонов, и вёл себя во время допроса с большой дерзостью. Впоследствии он, признав, что находится в безнадежной ситуации, покончил с собой, повесившись в тюрьме. Остальных заговорщиков предали открытому суду в мае месяце перед трибуналом департамента Сены и в присутствии всех иностранных послов в Париже. Жорж, Полиньяк, Ривьер, Костер и ещё шестнадцать или семнадцать заговорщиков были признаны виновными в тайном заговоре с целью покушения на жизнь главы руководящего органа французской нации и приговорены к смертной казни. Жорж, Костер, а также семь или восемь других заговорщиков были казнены. Ривьер был помилован, частотно благодаря просьбам Мюрата. Я также помиловал несколько заговорщиков. Моро был приговорён к двум годам тюремного заключения, которое было заменено ссылкой в Америку. Жюль де Полиньяк, доверенное лицо графа д’ Артуа и многих других, также был приговорён к тюремному заключению.

Выяснилось, — продолжал Наполеон, — благодаря признанию некоторых заговорщиков, что герцог Энгиенский был соучастником заговора и что он только ждал на границах Франции вести о моём убийстве, чтобы по получении её вступить на территорию Франции в качестве наместника короля. Разве я должен был терпеть, чтобы граф д’ Артуа направлял кучку негодяев во Францию с целью уничтожить меня и чтобы принц из дома Бурбонов с нетерпением ждал у дверей страны, которой я правил, сообщения о моём убийстве, чтобы воспользоваться этим злодеянием с выгодой для себя? В соответствии с законами природы моё решение добиваться того, чтобы он был подвергнут смертной казни, было вполне оправданным в качестве возмездия за многочисленные попытки с его стороны добиться моей смерти, которые он стремился осуществить. Я отдал приказ схватить его. Его судили и приговорили к смертной казни в соответствии с законом, принятым задолго до того, как я получил власть во Франции. Его судил военный трибунал, сформированный из числа всех полковых полковников, составлявших тогда гарнизон Парижа.

Он был обвинён в том, что поднял оружие против республики, чего он не отрицал. Стоя перед трибуналом, он вёл себя очень мужественно. Когда по дороге в Париж его привезли в Страсбург, он написал мне письмо, в котором предложил раскрыть весь заговор, если он будет помилован. В письме он заявил, что его королевская семья давно потеряла право требовать возвращения её власти, и закончил письмо обращением ко мне, предложив мне свои услуги. Это письмо было передано Талейрану, который держал его в тайне до того часа, когда герцог Энгиенский был казнен. Если бы граф д’ Артуа был на его месте, то его постигла бы та же самая судьба; и если бы я сейчас оказался перед лицом подобных обстоятельств, то я бы вёл себя точно так же, как и тогда. Так как полиция, — добавил Наполеон, — не хотела полагаться только на свидетельские показания Мейе де ла Туша, то она направила капитана Розей (в честности которого полиция была полностью уверена) к Дрейку в Мюнхен с письмом от Мейе, которое обеспечило капитану беседу с Дрейком. Результат беседы подтвердил сведения Мейе о том, что герцог Энгиенский имеет непосредственное отношение к заговору с целью покончить с первым консулом всеми возможными средствами» [17] Когда судили герцога Энгиенского, госпожа ла Марешаль Бессьер спросила полковника Орденера, который арестовал герцога: «Неужели нет никакого способа спасти этого несчастного? Разве его вина установлена вне всяких сомнений?» «Госпожа, — ответил полковник Орденер, — я обнаружил в его доме мешки с бумагами, достаточными для того, чтобы скомпрометировать половину Франции». — Герцог был расстрелян утром, а не при свете факелов, как было представлено. .

23 марта. Встретился с Наполеоном, полностью одетым, в бильярдной комнате. Он пребывал в хорошем настроении. Передал ему несколько клеветнических публикаций о его личности. Они все были изданы на французском языке, и среди них «Секретные мемуары. Бонапарт описывает самого себя». Эти публикации вызвали у него смех.

Затем Наполеон задал несколько вопросов о губернаторе. Я сказал, что несколько дней тому назад сэр Хадсон просил меня передать ему, что он полон желания добиться с ним примирения и считает, что Лас-Каз, Уорден, госпожа Скелтон и некоторые другие лица виновны в разжигании неприязни между ним и Наполеоном [18] Губернатор обвинил г-жу Скелтон в том, что она однажды во время обеда у Наполеона сказала ему, что, исходя из собственного опыта, знает, что Наполеон не найдёт Лонгвуд приятным местом. В определённое время года Лонгвуд представляет собой слишком сырое, неприятное, незащищённое от ветра и нездоровое место для проживания; в качестве доказательства этого она упомянула, что ей никогда не удавалось разводить в Лонгвуде домашнюю птицу; в то же время в саду Ост-Индийской компании, находившемся в долине, защищённой от ветров, всего на расстоянии в четыреста ярдов от Лонгвуда, у неё не было проблем с разведением домашней птицы. Г-жа Скелтон и её семья проживали в Лонгвуде несколько месяцев ежегодно за четыре года до приезда Наполеона. . Наполеон ответил: «Он вас обманывает. Виновниками существующей неприязни были: во-первых, его скверная физиономия; затем его стремление заставить меня принимать дважды в течение суток британского офицера; далее, его письмо к Бертрану; его пожелание, чтобы я отказался от ваших, доктор О’Мира, услуг и согласился принять врача по его собственному выбору; манера, в которой он разговаривал со мной о деревянном доме; его письма с элементами деликатности, но затем сопровождаемые бесконечными придирками; и его всегдашняя привычка ставить возникшую проблему под сомнение, которую он потом интерпретирует так, чтобы она лучше отвечала его взглядам.

Судя по всему, — добавил Наполеон, — Уорден был информирован о том, что я воспользовался несколькими строками стихотворения Шекспира, чтобы бросить тень на доброе имя госпожи Монтолон. Вам хорошо известно, что я не мог раньше и не могу и сейчас процитировать стихи на английском языке. Вы также знаете, что я никогда не помышлял порицать госпожу Монтолон. Напротив, как я думаю, она обладает более твёрдым и прекрасным характером, чем большинство представительниц слабого пола».

24 марта. Наполеон пожаловался на то, что у него опухли ноги. Я порекомендовал ему самые простые средства против этого недомогания. Наполеон последовал моим советам.

Затем он рассказал мне, что вчера весь день читал «Секретные мемуары Наполеона», написанные Питоном. «Эта и другие клеветнические книги, — заявил он, — для меня сделали больше добра, чем зла во Франции, потому что они вызвали возмущение в стране против их авторов и против Бурбонов, которые оплатили их работу, тем, что представили меня чудовищем, а также той невероятной и скандальной ложью, напичканной в этих книгах, обо мне и о правительстве, которое я возглавлял. Вся эта ложь свидетельствует о том, что страна постепенно деградирует, находясь под властью Бурбонов. Даже Шатобриан принёс мне пользу своей книгой. Пишон, автор книги «Положение Франции при Бонапарте», служил консулом в Америке. Он потерял моё расположение после того, как присвоил три миллиона франков, часть которых он вынужден был возместить, так как я тщательно следил за работой консулов и других правительственных чиновников и всегда лично проверял их счета. После моего возвращения с Эльбы я направил этого Пишона, успевшего опубликовать свой клеветнический опус, в Лондон в качестве своего шпиона; по крайней мере, пока он был направлен мной, то я терпел его, потому что, хотя он был мошенником, но имел далеко не глупую голову на плечах. К тому же, учитывая характер написанных им книг, его трудно было заподозрить в шпионаже. Вы видите, до какой степени можно питать доверие к авторам клеветнических книг.